Элвис жив - Николай Михайлович Романецкий
– Хлебни-ка «Миллера», бро. – Бакс похлопал по табурету рядом с собой. – Полегчает.
Но Максим уже ничего не видел и не слышал – на него снова нахлынули воспоминания.
* * *
Ему восемь лет. Он стоит возле старой машины, из-под которой торчат ноги водителя. На ногах сапоги со смятыми голенищами. Папа и мама такую обувь называют «кирзачами».
Рядом крутятся и другие мальчишки. Многие смотрят на торчащие ноги с уважением.
– Вовка! Дай-ка мне ключ на тринадцать! – доносится из-под машины хриплый мужской голос.
Один из мальчишек тут же бросается к разложенным на траве инструментам и просовывает в щель между днищем и травой гаечный ключ.
Вместо слов благодарности из-под машины раздается гневное:
– Да не этот, мать твою! Вон тот, старый!
Маленький Максик первым понимает, что именно нужно дядьке, и сует под днище покрытую легкой ржавчиной железяку.
– Во! Другое дело! – удовлетворенно говорит водитель. – Молодец!
Это «молодец» звучит совсем не так, как у Марьиванны, и наполняет Максика гордостью за свою догадливость.
* * *
– Знаешь, бро, – Бакс улыбнулся, – а ведь эту бурду вполне можно употреблять. Другой-то все равно уже не будет.
– Не то, – сказал Элвис, сочувственно глядя на Максима.
Оказывается, они уже сидели за столиком у окна, тем самым, за которым совсем недавно он пил пиво с Лехой Севасом. И когда только успели перебраться сюда от стойки?
– А ты брякнешь ему, если окажется то, что нужно? – Бакс одним глотком прикончил остаток пива в бокале.
Перед Максимом тоже стоял бокал – совершенно нетронутый.
Элвис подвинул его к рэперу:
– Зачем? Он поймет и без моей помощи.
Максим совершенно не удивился обещанию гида – он уже и сам догадывался об этом. И продолжал выволакивать из памяти давно забытые события.
* * *
Лена садится в машину и устраивается на сиденье, отыскивая удобную позу и оглядывая убранство салона.
Максим горд донельзя – ведь у него самая настоящая «волга» ГАЗ-24 красного цвета, чрезвычайно модная машина. Такой обзавестись очень и очень непросто. И глубоко плевать, что он купил ее бэушной, через комиссионку. Не у всех есть такие возможности. Большинство годами стоит в очереди, с завистью провожая тебя взглядом, когда ты гордо катишь мимо…
На Лене желтая блузка и короткая коричневая юбка в крупную клетку. В придачу солнце освещает ее голые коленки, и это та еще картинка!
Максим улыбается. Он молод и счастлив. У молодых всегда счастливые свидания, других и быть не может. Рука Максима поворачивает ключ в замке зажигания. Двигатель оживает, и начинается их первое совместное путешествие…
* * *
– Не то, старик? – сочувственно спросил Элвис.
– Не то, старик, – эхом отозвался Максим.
В нем вспыхнуло возмущение собственной недогадливостью.
Столько воспоминаний, и все – ненужные. Вроде и о ключах, да только не тех…
А как докопаться до нужных? Может, тут, в баре, они и вовсе не придут? При дяде Сереже, опять протирающем посуду… При Баксе, продолжающем лакать свое пиво… При Элвисе с его бесконечным сочувствием… Нет, обстановка здесь определенно память не освежает. Хорошо хоть, зомбоящик над музыкальным автоматом выключен и не отвлекает очередными новостями из будущего. Но надо что-то менять! Иначе так тут и просидишь в отупении.
Он поднялся из-за стола:
– Я пойду к себе в номер.
– А нам с тобой можно, бро? – тут же отозвался Бакс.
Очень хотелось грубо заявить: «Хрен вам в сумку, орлы! Перетопчетесь!» Но какой смысл обижать мужиков? В конце концов, вовсе не они виноваты в том, что память у тебя оказалась такой короткой.
– Куда ж от вас денешься? Валяйте!
– Кул! Я вот только пивасик добью, и жди нас в гости.
Максим кивнул бармену, вышел в холл и поднялся по лестнице на свой этаж.
А ноги-то, оказывается, уже не болят.
Он вошел в номер и расположился на постели, устроившись прямо поверх покрывала. Согнул вдвое подушку и пристроил на сгибе затылок.
Может, так память лучше заработает?
Но тут в номер подтянулась парочка друзей.
– Не стремайся, бро, мы не станем тебе мешать, – пообещал Бакс. – Просто мне очень интересно, чем все это закончится.
– Чем это может закончиться? – сказал недовольно Максим. – Известно, чем. С вами или без вас, я все равно буду вспоминать. И рано или поздно вспомню.
– Нет у тебя «рано или поздно», – отозвался Элвис. – Ты должен найти ответ на первую загадку до конца дня.
– О как! А если?.. – Максим не договорил.
– А если не найдешь, завтра не услышишь вторую. Так и будешь мучиться. Но дополнительного времени на воспоминания тебе никто не предоставит. Одна загадка – один день на правильный ответ. Поблажек не дают никому! Тут тебе не экзамен в начальной школе, когда учителя закрывают глаза на твои ошибки, чтобы ты не потерял веру в себя. Тут, старик, все по-взрослому.
Отвечать на это было нечего. В конце концов, не гид определяет правила здешних игр. И потому остается только подчиняться.
Следующие несколько часов прошли в очередных попытках нарыть в памяти нужную тему. Воспоминания приходили легко и свободно. Как морские волны, накатывающиеся на береговую кромку. Беда была лишь в одном: вспоминалась любая мутотень, но только не пресловутый старый ключ.
Не было в жизни Максима больше никаких старых ключей. Сплошняком – новые. И ничего поделать с этим было нельзя. Старые ключи обитают только в знакомых с детства местах. А он постоянно мотался – сначала по столицам, от одной съемной хазы до другой. А потом и по всей стране-матушке…
Но делать было нечего. И он продолжал вспоминать.
* * *
Когда Максим в очередной раз вышел из задумчивости и посмотрел на часы, стрелки «романсона» показывали уже восемь вечера. На поиски отгадки оставалось не так уж много времени.
Он опустил руку и только тут обнаружил, что в номере царит полумрак.
Оказывается, кто-то занавесил окно черной тканью. По всей видимости, Элвис. Позаботился, чтобы праздничное солнце не отвлекало подопечного от воспоминаний. А может, чтобы попросту не мешало спать – и Элвис, и Бакс, прислонившись друг к другу головами, беззастенчиво дрыхли в креслах.
Максим встал с кровати, обошел эту сладкую парочку, приблизился к окну и чуть приоткрыл самопальную штору. В номер проник свет солнечного дня. Однако парочка не проснулась.
Максим снова посмотрел на циферблат. И ужаснулся – было без десяти минут полночь. Дорога от кровати до окна заняла почти четыре часа. Или он, сам
