Часть картины - Анастасия Всеволодовна Володина
Софья Львовна (взрывается). Так чего вам надо?!
Василий Степанович. Может, водички? Нет? Утешать вас не буду, простите. Вы женщина пылкая, еще на шею бросаться начнете, а я могу поддаться порыву страсти. Знаете, вы когда злитесь, прям хороши. Могу понять мальчишку. Ну-ну, не надо меня так взглядом жечь. Ничего особенного от вас, Софья Львовна, не требуется. Только лишь надлежащего выполнения своих обязанностей в нашей прекрасной системе школьного образования.
Софья Львовна (заставляет себя вытащить руку из сумки). Значит, выдрессировать думаете?
Василий Степанович. Преподать вам урок, Софья Львовна. Мы же в школе все-таки.
Софья поднимается, берет сумку и протягивает руку. Он смотрит непонимающе.
Софья Львовна. Телефон.
Возвращает. Софья аккуратно берет мобильный, стараясь не касаться рук директора. Ее занимает только один вопрос.
Софья Львовна. Почему именно День учителя? Что за тяга к театральным эффектам?
Василий Степанович (пожимает плечами и усмехается). Как всякий гуманитарий вы плохо умеете считать.
Из коридора доносится пение детского хора. Мотив кажется ей знакомым, но она не может распознать. И тут она вспоминает, что это за день.
Софья Львовна. Его день рождения, да? Вы хотели убедиться, что я не устрою диверсию, поэтому озаботились превентивными мерами, да? (Хмурится.) А еще из музея наверняка донесли.
Василий Степанович. Они записывают экскурсии для отчетности. Интересно было послушать. Вы вообще, знаете, интересный… персонаж.
Софья Львовна (подавляет гнев). Поинтереснее вас. Вы-то лакей. Только «кушать подано» и говорите.
Василий Степанович. Может, и так, да вы тогда крепостная, которую поймали при побеге. Так что напоминаю: шаг влево, шаг вправо, Софья Львовна. Будем учиться ходить по струнке. А я вам в этом помогу.
Софья хлопает дверью.
Продолжение следует
В туалете ее снова вырвало. Губы дрожали, перед глазами все плыло. До кабинета она ползла, цепляясь за стены. Зашла, озираясь: где? где? где эта треклятая камера? Закрыла глаза, припоминая ракурс унизительного стоп-кадра, где она и Тима… Тут же закусила кулак: нельзя, не сейчас, только не когда он видит! Дернула на себя ящик стола, тот с силой грохнулся об пол. Упала на колени, перерывая канцелярию. Схватила ножницы. Еще раз оглядела кабинет и наконец уткнулась в одиноко-насмешливый глаз. Не снимая обуви, вскарабкалась на парту, показала в камеру средний палец и перерезала провод. После этого она вытащила сверток из сумки и уставилась на него.
Николай Александрович заглянул в кабинет и ахнул:
— Софьюшка Львовна, да вы чего?
Торопливо закрыл за собой дверь. Она с трудом оторвала руки от лица.
— Он меня поймал.
Николай Александрович принялся собирать разбросанные карандаши и бумажки. Сложил все обратно в ящик, в том числе и сверток.
— Так плохо?
Она молча кивнула и пересказала всю беседу. Вот только пришлось отделаться намеками на причину шантажа.
Николай Александрович присвистнул:
— Хитер, стервец! Да мы хитрее. Не переживайте так, Софьюшка. Еще повоюем.
Она покачала головой:
— Я устала. Черт бы с ним. Доработаю год и уйду к Андрею в помощницы. Если запись просочится, моей репутации конец. С моим паспортом даже не выехать, понимаете?
Он попытался возразить, но Софья перестала слушать лживые заверения в прекрасном исходе. Наконец Николай Александрович ушел. Она открыла ящик и уставилась на сверток, который надо было вернуть домой.
Опасно разговаривать с начальством, когда в сумке лежит пистолет.
* * *
Он закрывает глаза и чертыхается.
— Пистолет в школе? После всего случившегося?
— Да.
— Да вы с ума сошли! И этот тот самый пистолет, который я у вас забрал? И он в итоге?..
Она кивает.
— Выстрелил.
Ее руки дрожат. Нет, рано, рано. Надо дорассказать. Надо собраться.
Ее история медленно приближается к концу, осталось самое сложное.
можешь ставить мне кол
Тут я пишу,
Где будет стоять
Закорюка.
Красный росчерк
За алой дорогой
Меж темных крестов.
Вас сюда приведет,
Быть может,
Скука.
А быть может,
Ошибки мои
Меж строк и основ.
Без ошибок
Писать уже мука,
Ритм сбивается
В рое
бессмысленных строф.
Время сбросить меня
Со счетов?
(Иль щитов?
Укажите, как лучше.)
Пророните хоть слово
Без оценок,
Без «хорошо»,
Без журналов,
Без дневников.
Не хочу накопать
С первой пробы
Между нами глубокий ров.
А вживую выдать и звука
не могу.
Вот и лью
Меж домашних заданий
То, что нужно лишь мне
одному.
Или нет?
Так молю.
Напиши мне хоть слово
В ответ.
Как раньше.
Стоило ему войти в кабинет, и воздух сгущался от маятной тоски.
Стоило ей поднять глаза, и она натыкалась на упрямо-нетерпеливый взгляд.
Стоило ему подойти, чтобы сдать работу, как она едва сдерживалась, чтобы не зажмуриться, как на картинке If I ignore it, maybe it will go away.
Шустрый, болтливый, порывистый, легкий на подъем Тима сох от любовной тоски. Красивое, почти девичье лицо вытянулось и побледнело, жидкая бороденка торчала унылыми кустами, глаза запали и казались еще зеленее от теперь уже постоянных синяков.
На удивление он не донимал ее в соцсетях. Когда она только пришла в школу, такое случалось нередко. Тогда, будучи моложе и наивнее, она не раз сталкивалась с чрезмерно энергичными старшеклассниками, которые осыпали ее лайками, комментариями и многозначительными сообщениями. Софье понадобилось время, чтобы научиться отличать подобострастно-услужливую навязчивость школьников, которые боялись остаться без нужной пятерки, от тоскливой липкости безответных страстей. Впрочем, она быстро стала отвечать (или вовсе не отвечать) и тем и другим односложно и прохладно, предлагая писать в рабочее время на рабочую почту. С появлением внутришкольных соцсетей общение учителей и ребят стало проходить под надзором родителей и директора, поэтому поток пубертатного спама пошел на спад.
Он не писал ей в соцсетях, но он писал ей сочинения — многостраничные, пространные, путаные, перемежающиеся со стихами, — и не по заданной теме. Увидев знакомый почерк, она замирала, не зная, как быть: отложить напоследок или впиться сейчас, чтобы освободиться от этой повинности.
От повинности освободиться можно, но как освободиться от чувства вины? Софья не могла не думать о том, что она
