Лесные люди - Александр Анатольевич Стрекалин
Дав в команду «отбой», он присел на последнюю выкорчеванную шпалу. Та её часть, что ещё недавно была скрыта слоем гравия, была тёмно-коричневой, и резко контрастировала с выбеленной солнцем и ветром макушкой. Рабочие засобирались домой. Заглушив бульдозеры, из кабин появлялись трактористы, на ходу разминая затёкшие спины.
Тишина, не нарушаемая более ничем, вновь накрыла тайгу своим прозрачным покрывалом. Не видимые днём, её тончайшие узоры проступили на границе зрения, постепенно обретая конуры и объём. Вот появился кустик, увенчанный броскими красными ягодами, мимо которого Степан сегодня пошёл не единожды, но даже не заметил его; сосны немного раздвинулись, позволяя деревцам поменьше поглазеть на людей, а воздух, переварив дизельную гарь, обрёл прежнюю прозрачность.
Вытянув ноги, Степан разглядывал свои сапоги, покрытые внушительным слоем пыли. С погодой пока везло, затяжных дождей не было, и работе мешали только подрядчики, лень, местная администрация, поставщики, снова лень и комары. На комаров он уже почти перестал обращать внимание. Золотоискатели – и те не жаловались, а чем Степан хуже?
Все ждали «вахту». Рассевшись, кто куда, закурили. Сизый дым, поднявшись на пару метров над полотном, стал расслаиваться и закручиваться в причудливые узоры. Говорили вполголоса. На большее не хватало сил. На шпалу, рядом с начальником, кряхтя, опустился Михалыч. Его камуфляжная куртка туго обтягивала внушительный живот, хотя Степану показалось, что за последние пару дней тот немного похудел. Михалыч тоже закурил, выпустив в воздух пару сизых колец.
– Что думаешь, завтра делать? – спросил тот, предварительно докурив сигарету до середины.
– Спать, – ответил Степан, заранее мечтая и свежих простынях и мягкой подушке.
Михалыч кивнул.
– Я думал, завтра в баньке попариться. Ты как?
– Михалыч… – простонал Степан в ответ. – Я…
– Выспишься, и поедем, – перебил его новый прораб. – Тебе надо, Стёп. Уж больно ты квёлый.
05
Банька действительно оказалась знатная. Михалыч во всём знал толк, вовремя поддавал и наливал. Примерно через час Степан обмяк. Укрыв голову шапкой, он растянулся на лавке и закрыл глаза. Его сознание наполнили образы. Бывшая жена Тамара, дочка Сашенька, которую он не видел уже почти год, и по которой очень соскучился. Зимний день, невероятной белизны снег, начисто сравнявший все изгороди в небольшой деревеньке, не осилив только телеграфные столбы. К этому воспоминанию Степан обращался часто и с удовольствием. Давным-давно, в студенчестве, он гостил у друга в деревне, и с любопытством горожанина колол дрова и топил печь. Сильнейший снегопад оставил от деревни только крыши, заперев их в избушке на несколько дней. Сколько же они проговорили тогда, о самом важном, попивая самогон и закусывая чем бог послал. Степан явственно помнил уютный треск поленьев и свист почерневшего чайника, и вторивший ему голос ветра в мутном и до половины занесённом окне. Ветер не затихал ни на минуту, как и их споры. Вот только о чём они были, Степан вспомнить не мог, хотя, казалось, они приближались в этих спорах к самым потаённым глубинам бытия…
Очнулся Степан от толчка. Михалыч сообщал, что нужно бежать и прыгать в пруд. Вздохнув, Степан сел на лавку, пошарил в поисках одежды, но ничего не найдя побежал так. Большая туша Михалыча уже исчезла под водой, а узкий мосток, кряхтящий под босыми ступнями Степана, всё никак не заканчивался. Душа замирала от предвкушения бездны, а сердце безрассудно толкало ноги вперёд. «Человек вышел из воды, и должен в неё вернуться», – вспомнил Степан, уже на лету, где-то слышанную им фразу, и ушёл с головой в чёрную воду. Вынырнув, он закричал, что есть мочи, в тайгу, в вечереющее небо, в воду, изрыгая из внутренностей чёрный нагар цивилизации.
Вернувшись, накатили ещё по пятьдесят. Степан, не привыкший к таким дозам, снова прилег. Покосившись на Михалыча, который, закусив, молча поднялся и вышел из парной, он закрыл глаза и снова увидел рельсы, но отмахнулся от них. Рельсы пропали, но появился Михалыч, и стал трясти его за плечо. Отмахнуться от него не получилось.
– Вывалил хозяйство и дрыхнешь, – насмешливо пробасил тот, как только Степан разодрал веки. – Я тебе кваску принёс. Выпей, придёшь в себя.
– А смысл? – промямлил Степан в ответ, пытаясь хоть немного натянуть простыню. – Крепко спит тот, у кого совесть чиста.
– Да понятно. Ток нам ехать надо. Так что – пей.
Кряхтя, Степан принял горизонтальное положение. Пока он спал, Михалыч приоделся. Перед ним стоял моложавый мужчина в новых чёрных джинсах, чёрной футболке с логотипом Супермена на груди и в новеньких белых кроссовках.
– Ого, – выдавил из себя Степан. – По какому поводу прикид? На комик-кон поедем?
– Не, в кабак. – Михалыч расправил логотип на груди. – Жена из Турции в прошлом году привезла. Надень, говорит, хоть раз. Нормально?
– Нормально.
Выпив квасу, Степан немного оклемался. Кое-как одевшись, он вышел на улицу. Солнце недавно село, оставив после себя малиновое зарево по верхушкам сосен. От пруда тянуло приятной прохладой. Нарядные, обласканные ветром и солнцем деревца на краю вырубки мило кокетничали с дурнушками-соседками, навечно укутанными в таёжную блёклую шаль. Степану давно не было так хорошо. На восточной стороне неба появились первые звёздочки и сияли как новенькие. Важно, поспешая по своим срочным делам, небосвод прорезал спутник. Луны не было и новые звёзды без опаски появлялись одна за другой. У Степана закружилась голова, и он опёрся о крыло машины, от которой пахло соляркой и летом. Тёплый металл впитал в себя все ароматы, которые ему когда-то довелось пригубить. Огромные чёрные колёса источали запахи разнотравья и чистейшей, хрустальной росы. Тысяча дней отдали машине своё тепло, и Степан чувствовал его через ладони.
Дорогу от баньки он не запомнил, поминутно проваливаясь в тягучую дремоту. Куда они едут, ему было всё равно, словно ребёнку, которого тёмным зимним утром тащат на санках в детсад. Очнулся он только тогда, когда Михалыч заглушил мотор и объявил: приехали.
Прямо перед ними, над входом в большое одноэтажное здание, горела яркая жёлтая вывеска. Буквы упрямо расплывались, сколько Степан не старался их прочесть, так что в итоге он на это плюнул. Небольшая группа подвыпивших людей толпилась у входа, а из открытых настежь дверей лилась громкая настойчивая музыка. Степан вылез из машины на землю и захлопнул дверцу.
В тесном предбаннике было не протолкнуться, словно заведение испытывало Степана на прочность, и он наверняка дрогнул бы, если бы не Михалыч, подхватившей товарища своей сильной пятернёй. Ввалившись в
