Электрические киты [litres] - Александр Касаверде
Я уже говорил, что моя мама решила, что у меня что-то в духе шизофрении, а классная руководительница в начальной школе сказала, что видела такого же мальчика, как я, в кино про аутистов. Типа я все время молчу и ни одну мысль связно выразить не могу. Ну вы понимаете, как будто язык проглотил – и почти всю жизнь хожу к разного рода докторам, психологам и так далее. Мама хочет сделать лучшую версию меня. Хотя порой мне кажется, что она хочет сделать просто лучшую версию себя из меня: Weird thing.
Но вот Марк, последний мой психолог, мне нравился больше всех. Как гласила легенда, Марк самостоятельно вылечился от шизофрении. Настоящей, а не придуманной чьей-то мамой. Такой Йода – который с помощью каких-то там техник перестал галлюцинировать. Вот только сейчас, смотря на него, я задаю себе вопрос: а перестал ли?
Он стоит передо мной. В черных брюках и старом свитере, похожем на те, которые я донашивал за отцом, неубиваемые советские шмотки. Их можно передавать из поколения в поколение, потому что, как говорила моя мама, если у тебя на кофте отходила молния, директора фабрики могли отправить в лагерь. Так вот, волосы у него взъерошены и наэлектризованы. Иногда его выключает, как меня. Он смотрит в окно или просто в угол. И в эти минуты я не знаю, что делать. Короче, он точно проходит наш WTF-тест, который мы придумали с Ланой. И я думаю, ему можно верить.
Я рассказываю об этой навязчивой идее. О том, что пистолет преследует меня, приходит перед самым пробуждением, как сцена из фильма, и, честно, меня это бесит. И иногда, когда я не знаю, что делать с пистолетом, я отдаю его другому. Договариваюсь, чтобы он выстрелил в меня.
Марк, мой психолог, встал… подошел к книжному стеллажу, поводил с минуту по корешкам книг и достал нужную. Словарь Юнга. Пистолет… пистолет. Потом он встал и замолчал.
– Ну так… это же может быть фаллос? Как вы думаете, Леня?
– Фаллос – это что? – спросил я больше ради приличия. Потому что на филфаке-то мы все это проходили. Но при чем тут я?
– Фаллос – это образ эрегированного пениса. И он не стреляет…
– Вы это к чему?
– К тому, что ваш фаллос, точнее, пистолет – это не про суицид. Точнее, и про него тоже. Но скорее больше про то, что вы не можете сделать в жизни. Ваш пистолет не стреляет. Вы держите его в руках. То есть у вас есть мощь и сила фаллоса, говоря языком древних. Но вы по какой-то причине не знаете, что с ним делать. Вы боитесь своей силы, Леннон. Более того, вы хотите, чтобы кто-то сделал это за вас, понимаете? Думаю, тут речь идет об отце или матери. Вы как будто согласны отдать им свою силу взамен на свою жизнь. А из пистолета нужно стрелять именно вам.
– А что будет, если пистолет не выстрелит?
– Хм… ничего особенного, просто будешь жить со своим неврозом. Это нормально. Люди и без ноги живут, и без руки. Ты привыкнешь. Ко мне вот приходил единорог в твоем возрасте. Вначале я лез на стену, а потом как-то приучился с ним жить. Знаешь… – И он посмотрел куда-то влево… и как будто улыбнулся кому-то. Или мне показалось?
Скворечник из параллельного мира
Там-то все и произошло, на похоронах. Я нашел подвал, в котором отец хранил вещи и этот злосчастный чемоданчик с конвертом, с которого-то все и началось. Как будто увидел призрака в темной комнате. Только если у Гамлета папа ему все по полочкам разложил, рассказал, кого убить, кому отомстить, то призрак моего папы просто указал направление. Типа иди туда! А я его спрашиваю: куда «туда» и, главное, зачем? А он: мол, сам поймешь. Такой у меня был отец, ну вы понимаете. Даже после смерти на своей волне, и толком от него ничего не добиться.
Вот он сейчас стоит в этом темном подвале. Такой белый и прозрачный – и говорит:
Пусть будет так, Леннон.
Придет Дева Мария
И скажет одну лишь фразу:
«Пусть будет так».
В твой самый трудный час,
Когда бежать не будет сил,
Мария Дева спасет тебя.
«Пусть так».
Отец лежал в деревянном ящике. Весь иссохший. Похожий на птицу. Как в скворечнике, которые мы делали из молочных пакетов. Просто вырезали в них ножницами дверцу и вешали на деревья. И вот я представил, что он сейчас лежит в огромном таком пакете, из которого еще вчера утром пил молоко из холодильника. Молоко, которое дала корова, которая жевала клевер где-то там на лугу. Священная корова, которая одна во всей вселенной управляла циклами жизни. Из клевера – в молоко. Из молока – в жизнь. Из жизни – в смерть. Из смерти – в клевер.
– А что с ним случилось?
Родственники, друзья, а для меня многие и просто незнакомые мне люди задавали один и тот же вопрос: «Что произошло?» Как будто история, которая стоит за смертью, для них была куда важнее самого факта. Но мама отвечала всем просто: «Несчастный случай». Вот странные всё же люди! Зачем им нужно знать все эти вещи, догадки и домыслы. Правда, пап? Вот было – и ушло. Верно же я говорю? Да и вообще мне кажется, что тебя здесь уже нет. Может, если только призрак. Я посмотрел поверх гроба и представил отца. Он как будто состоял из дымки. Стоял в сером пальто и смотрел на нас с легкой улыбкой. Знаете, такая улыбка, как у Моны Лизы, все ее пытаются понять, но никто не понимает. Таким уж был мой отец.
Затем священник прочитал молитву. Не
