Книга Сивилл - Нелли Воскобойник
Гонец низко поклонился и пошел к дверям.
– Твою госпожу ведь зовут Пенелопой, – сказала ему вслед Феодосия. – Она была замечательной ткачихой еще в доме своего дяди Тиндарея. Вот пусть и ткет покров, лучший из всех, какие были сотканы в Элладе. Никто не удивится, что получается не быстро. А когда Одиссей вернется, напомни ему, что он задолжал Дельфийскому оракулу. Чтобы не забыл одарить храм, не скупясь.
Посыльный ушел. Женщины остались одни.
– Что мне делать, сивилла? – спросила Феодосия. – Все дети как дети, а этот Андроник как ураган. Все в доме переломал…
Обе засмеялись.
– Ты была точно такая, – сказала Дафна. – Пойдем, дам тебе чесалку…
Глава 9. Сфинкс
Дафна плохо спала ночью. Феодосия была на сносях. Прошлые роды проходили тяжело. И в этот раз ее муж Алексайо изводил себя тревожными мыслями. Дафна клялась, что роды пройдут нормально, но тревога не оставляла его. Он и настоял, чтобы последние дни Феодосия провела у приемной матери, сивиллы Дафны. Ночь была душная, Феодосия ворочалась, постанывала и даже, когда задремывала, разговаривала во сне. С восходом Дафна поднялась, как обычно, ополоснула лицо и шею. Приказала рабыне приготовить бодрящий напиток из шиповника, мяты и лопуха и, только выпив чашу горячего питья, почувствовала, что способна сесть на треножник и слушать просителей. Услышит ли она голос будущего, пока было неизвестно. Но она выпрямила спину и знаком велела впускать.
Вошел юноша в сопровождении двух рабов. Дафна почувствовала, что с ним связано что-то странное, непонятное, неприятное… Одет богато, на пальце драгоценный перстень, но бледен, лишен загара, и движения медленные, вялые. Лицом изображал должную почтительность, но сивилла подумала, что неискреннюю.
– Говори! – велела она.
– Я сын фиванского царя Лая именем Эдип.
Дафна подняла руку, прерывая его речь. Неторопливо, умеряя сердцебиение, сошла с треножника, зашла в ойкос. Феодосия дремала, сидя на кровати, подложив под спину мешок с шерстью.
– Пойдем, – сказала Дафна. – Там сын царя Лая. Ты ему предсказывала. Помнишь? Мы не сказали посланнику все, что знали. Теперь его судьба исказилась – мне страшно. Пойдем, я хочу, чтобы ты была рядом.
Феодосия кивнула.
– Я помню о нем все эти годы, – прошептала она, накинула на голову покрывало и вышла в зал храма, где горел очаг и высилась статуя Аполлона. Она не села на треножник, а устроилась на клисмосе. Все молчали.
– Как здоровье царя Лая? – спросила Феодосия.
– Плохо, очень плохо! – ответил Эдип. – Отец умирает. Но он не объявил меня наследником. Говорит, что я слабак. Вечно недоволен. То я мало тренируюсь, то плохо управляюсь с оружием, то трус, то рохля… Он может назначить наследником своего брата… Я поклялся доказать, что достоин царского престола. На дороге в Фивы сидит жуткое чудовище с человеческим лицом. Задает загадки и убивает всех, кто не может дать правильный ответ. Я обещал народу Фив уничтожить его. Но у него тело льва… разве я справлюсь со львом? Говорят, если правильно решить загадку, сфинкс издохнет…
– Это так, – согласилась Дафна.
– Я привез в дар храму сундучок золота и драгоценную яшмовую чашу. Скажите мне, какую загадку он загадает и каков правильный ответ.
– Забери свои дары, – медленно отвечала Дафна. – Мы не знаем его загадку и не знаем, сможешь ли ты победить его.
– Золото забери, – вмешалась Феодосия, – а чашу оставь. Я скажу тебе кое-что. Я с детства думаю о сфинксе. Он лев с бычьим хвостом и женским лицом. Он ненавидит людей, потому что завидует им. Сам хотел бы быть таким, как мы. Ему хочется не только растерзать жертву, но прежде еще и унизить. Его загадка наверняка касается человека. Что бы он ни спросил, подумай, как это может быть связано с человеком. Ты умен, хотя слаб. Может, и станешь царем Фив. Когда-то я предсказала, что ты унаследуешь фиванский трон, но с тех пор многое изменилось. Ступай. Если останешься жив, пришли гонца с письмом.
– Я оставлю дары, – ответил Эдип. – Если я погибну, к чему мне золото? А если стану царем, то ваша награда заслужена.
– Умный мальчик, – похвалила Феодосия.
Через месяц Дафна вошла в дом Алексайо. Феодосия кормила грудью крошечную Агату. Андроник, Сандрик и Артем приплясывали вокруг гостьи и выпрашивали финики и изюм, которыми она их щедро наделяла.
– Прочти, – сказала Дафна и протянула Феодосии небольшой свиток.
Та передала ребенка сивилле, подошла к окну и прочитала:
Загадка была: кто утром на четырех, днем на двух, вечером на трех? Человек, конечно. Я бы и сам догадался.
Царь Эдип
Глава 10. Перстень Поликрата
Солнце уже клонилось к закату, когда двое подошли к портику храма Аполлона. Старый привратник, сослепу не признав, сказал было строго, что сивилла устала и велела всем приходить завтра, но, услышав знакомый голос, моментально переменил тон и заговорил почтительно. Феодосия велела ему отворить двери и позвать Дафну; зашла внутрь вместе с мужем, и они присели у очага на козьи шкуры. Сивилла появилась очень скоро. Когда привратник зашел в ее жилище, она умывалась, но, узнав, что Феодосия и Алексайо пришли по делу, только промокнула лицо куском полотна и вышла к ним с мокрыми руками и каплями в волосах. Женщины обнялись. Дафна уселась на свой треножник, торжественно выпрямилась и приготовилась слушать.
Феодосия стояла перед ней, не зная, как начать. Дафна удивилась – ее девочка никогда прежде не смущалась.
– Ну говори, говори, детка! Что с тобой? Я вижу, к вам прибыл гонец… Откуда? Рассказывай! Не расходуй мои силы, чтобы узнавать то, что вы оба уже знаете.
– Гонец из Самоса прибыл сегодня, – послушно начала Феодосия. – Мы и не предполагали, что про Алексайо знают в других странах. Слух о его статуях разнесся далеко… Самосский тиран зовет его приехать и изваять статую Геры и его самого на коне. Ехать надо уже завтра – корабль с Самоса ждет в Пирейской бухте. Моряки говорят, что погода испортится недели через две. Надо спешить. Мы не знаем, как поступить… Тиран платит художникам щедро. Мы смогли бы построить дом побольше. Но Алексайо пробудет там до самого лета. А как же я с детьми? И понравится ли его работа? Тираны своенравны, а бывают и свирепы… Мне ничего не видно, я совсем в темноте.
