Вдали от берегов - Константин Михайлович Станюкович
Вестовые разносят тарелки с супом, пока за столом каждый пьет по рюмке водки. Качка хоть и порядочная, но можно есть, не держа тарелок в руках, и крепкие графины с красным вином устойчиво стоят на столе. Все едят в молчании и словно бы чем-то недовольны. Два Аякса[15] — два юнца гардемарина, еще недавно закадычные друзья, сидевшие всегда рядом, теперь сидят врозь и стараются не встречаться взглядами. Они на днях поссорились из-за пустяков и не говорят. Каждый считает бывшего друга беспримерным эгоистом, недостойным бывшей дружбы, но все-таки никому не жалуется, считая жалобы недостойным себя делом. Курчавый круглолицый мичман Сережкин, веселый малый, всегда жизнерадостный, несосветимый враль и болтун, и тот присмирел, чувствуя, что его невозможное вранье не будет, как прежде, встречено веселым хохотом. Однако он не воздерживается и, окончивши суп, громко обращается к соседу:
— Это что наш переход… пустяки… А вот мне дядя рассказывал… про свой переход… вот так переход!.. Сто шестьдесят пять дней шел, никуда не заходя… Ей-богу… Так половину команды пришлось за борт выбросить… Все от цинги…
Никто даже не улыбается, и Сережкин смолкает, сконфуженный не своим враньем, а общим невниманием.
Доктор было начал рассказывать об Японии, в которой он был три года тому назад, но никто не подавал реплики.
«Слышали, слышали!» — как будто говорили все лица.
Но он все-таки продолжает, пока кто-то не говорит:
— Нет ли у вас чего-либо поновее, доктор?.. Про Японию мы давно слышали…
Доктор обиженно умолкает.
Жаркое — мясные консервы — встречено кислыми минами.
— Ну уж и гадость! — замечает Сережкин.
— А вы не ешьте, коли гадость! — словно ужаленный, восклицает лейтенант, бывший очередным содержателем кают-компании и крайне щекотливый к замечаниям. — Чем я буду вас кормить здесь?.. Бекасами, что ли? Должны бога молить, что солонину редко даю…
— Молю.
— И молите…
— Но это не мешает мне говорить, что консервы гадость, а бекасы вкусная вещь.
— Что вы хотите этим сказать?..
— То и хочу, что сказал…
Готова вспыхнуть ссора. Но старший офицер вмешивается:
— Полноте, господа… Полноте!
А угрюмый гардемарин уже обдумал каверзу и, когда Ворсунька подает ему блюдо, спрашивает у него нарочно громко:
— Это кто тебе глаз подбил?..
Ворсунька молчит.
Все взгляды устремляются на Чебыкина. Тот краснеет.
— Кто, — говорю, — глаз подбил?
— Зашибся… — отвечает, наконец, молодой чернявый вестовой.
Через минуту угрюмый гардемарин продолжает:
— Ведь вот капитан отдал приказ: не драться! А есть же дантисты!
— Не ваше дело об этом рассуждать! — вдруг крикнул Чебыкин, бледнея от злости.
— Полагаю, это дело каждого порядочного человека. А разве это вы своего вестового изукрасили? Я не предполагал… думал, боцман!
— Алексей Алексеич! Потрудитесь оградить меня от дерзостей гардемарина Петрова! — обращается Чебыкин к старшему офицеру.
Тот просит Петрова замолчать.
После пирожного все встают и расходятся по каютам озлобленные.
IV
Клипер точно ожил. У всех оживленные, веселые лица.
— Скоро, братцы, придем! — слышатся одни и те же слова среди матросов.
— Через два дня будем в Батавии! — говорят в кают-компании, и все смотрят друг на друга без озлобления. Все, точно по какому-то волшебству, снова становятся простыми, добрыми малыми и дружными товарищами. Аяксы, конечно, примирились.
Под палящими отвесными лучами солнца клипер прибирается после длинного перехода. Матросы весело скоблят, чистят, подкрашивают и трут судно и под нос мурлыкают песни. Все предвкушают близость берега и гулянки. Уже достали якорную цепь, давно покоившуюся внизу, и приклепали ее.
На утро следующего дня ветер совсем стих, и мы развели пары. Близость экватора сказывалась нестерпимым зноем. Кочегаров без чувств выносили из машины и обливали водой. По расчету берег должен был открыться к пяти часам, но уже с трех часов охотники матросы с марсов сторожили берег. Первому, увидавшему землю, обещана была денежная награда.
И в пятом часу с фор-марса раздался веселый крик:
«Берег!» — крик, отозвавшийся во всех сердцах неописуемой радостью.
К вечеру мы входили в Зондский пролив. Штиль был мертвый. Волшебная панорама открылась пред нами. Справа и слева темнели острова и островки, облитые чудным светом полной луны. Вода казалась какой-то серебристой гладью, таинственной и безмолвной, по которой шел наш клипер, оставляя за собой блестящую фосфорическую ленту.
К утру картина была не менее красива. Мы шли, точно садом, между кудрявых зеленых островков, залитых ярким блеском солнца. Прозрачное изумрудное море точно лизало их.
Наконец мы вышли в открытое место и к сумеркам входили в Батавию. Когда якорь грохнул в воду, офицеры, радостные и примиренные, поздравляли друг друга с приходом, и скоро почти все уехали на берег, на который не вступали шестьдесят два дня.
Примечания
1
Впервые — в сборнике «Помощь голодающим», М., 1892, с подзаголовком «Картинки морской жизни».
Рассказ посвящается дочери писателя Марии Константиновне.
В основу рассказа легли факты, изложенные Станюковичем в письме к сестре, Елизавете Михайловне, отправленном из Порто- Гранде 25 декабря 1860 года. Здесь, в числе прочего, описывается и случай с «негренком мальчиком», который «до того был оборван, что мы сжалились над ним (он по виду добрый мальчик) и дали ему кто сертук, кто брюки, я дал рубашку… Он кинул в воду свои ветошки и нарядившись до того был рад, что хохотал и пел как ребенок…» (Литературный архив, 6, М.-Л., 1961, стр. 433).
Та же фигура «симпатичного негра, мальчика лет семнадцати, С умным, живым лицом», которому матросы «надавали, кто рубашку, кто сюртук — словом, целый гардероб» — появляется и в раннем морском очерке Станюковича «Мадера и острова Зеленого Мыса» («Морской сборник», 1864, № 6).
2
Суэцкий канал — морской канал, соединяющий Средиземное и Красное моря. Был официально открыт 17 ноября 1869 года.
3
Цу хаус? — Дома? (нем.).
4
Падре — отец (исп.).
Но гуд. — Не хорошо (англ.). В очерке «Мадера и острова Зеленого Мыса» Станюкович писал: «Портограндские негры говорят на языке смешанном. Это какой-то уродливый состав из португальского с своим собственным. Хотя б вы и знали один из этих языков — вы все-таки ровно ничего не поймете».
5
Нептун (греч. Посейдон) — в античной мифологии бог — повелитель морей, приводящий их в волнение и усмиряющий своим трезубцем.
6
Кантонист — так в крепостной России называли солдатских и матросских детей, с самого рождения прикрепленных к военному и морскому ведомству
