Спасибо за обман - Осадчук
Говоря всё это, она не сдвинулась с места, лишь удобнее устроилась на костылях, перенеся на них вес тела. Ей не хотелось показывать незнакомому человеку, как дрожат руки от напряжения, как болят плечи и спина от спуска с четвёртого этажа.
— Всё гораздо прозаичнее, — ответил он, оставляя сумку в салоне автомобиля и возвращаясь назад, к женщине. — Аракелян Арай Александрович, директор по охране труда и промышленной безопасности всем нам известного металлургического завода. Сорок лет. Разведён, отец трёх сыновей. Рост метр восемьдесят пять, вес восемьдесят. Размер одежды почти пятидесятый, обуви — сорок четвертый. Глаза карие, волосы чёрные с проседью. Проживаю в гостинице «Металлург», недалеко от вас.
Она смотрела на него широко открытыми глазами, в которых плескалось удивление и растерянность. Воспользовавшись её задумчивым состоянием, Арай забрал костыли и опёр их на скамейку, затем легко подхватил женщину на руки и быстро донёс до машины. Отодвинув переднее сиденье, чтобы было свободнее, посадил её и вернулся за костылями. Через минуту сел на водительское сиденье и спросил:
— Куда ехать?
— Вы меня всё-таки похитили, — указывая на него пальцем, припечатала Тамара, но тут же рассмеялась и ответила. — На восьмой микрорайон, в «травматологию».
— Ясно. Едем.
Какое-то движение и отблеск на одном из балконов отвлекло его внимание: приглядевшись, увидел ту странную женщину, наблюдавшую вчера в бинокль. Сейчас она так же смотрела то на его машину, то на соседний дом.
«Удивительно она одета. На улице очень жарко, а на ней опять тёплая кофта и даже шапка. Старенькая совсем женщина, согнутая уже», — подумал Арай, а вслух поинтересовался у пассажирки.
— Кто эта любопытная дама на балконе? Ответственная по двору за мораль и нравственность?
— Где? А, на третьем этаже? Это тётя Фрося. Она одинокая, плохо видит, а очки носить не любит, вот и пользуется биноклем, чтобы быть в курсе всех событий.
— А где же остальные соседи? Вчера здесь было довольно шумно.
— Не поверите: у них воскресный выход «в свет». Кто-то отправился в парикмахерскую, кто-то на маникюр. В общем, наши дамы заняты наведением женской красоты. Когда чуть спадёт жара, у них будет воскресная вечеринка. Тут и модный показ, и демонстрация причёсок. Мужей почти ни у кого не осталось, к сожалению. Мужчины меньше живут. Но наши женщины преклонного возраста молодцы, держатся.
Он чуть улыбнулся, встретившись с ней взглядом в зеркале заднего вида. Вдруг ожил его телефон. Лицо Арая сразу стало серьёзным, чуть дёрнулась щека.
— Слушаю, — ответил он и едва заметно вздохнул. — Здравствуй, Лариса.
Тамара сглотнула, заметив изменившееся настроение мужчины. Она видела, как он медленно положил руку себе на колено и раскрыл ладонь, потом чуть сжал пальцы, отпустил, снова сжал. Со стороны казалось, что эти упражнения помогают ему сдерживать себя. Телефон был плотно прижат к уху, но до Тамары всё же долетали визгливые нотки говорившей женщины, почти кричавшей.
— Я понял. Буду через пятнадцать минут. Только не оставляй его одного не ули… Не дослушала, бросила трубку, как всегда, — констатировал Арай, заводя со вздохом машину. — Вы не возражаете, если мы заедем за моим сыном? Это по пути, вы не опоздаете.
— Конечно. Да у меня и нет назначенного времени. Просто надо прийти сегодня. А сколько лет мальчику? — спросила она.
— Семь. Он немного… необычный. Молчаливый очень. Мне разрешили забрать его на две недели, пока я в отпуске. Это невыносимо мало.
В его голосе прозвучала такая тоска, что у Тамары запершило в горле от подкативших слёз. Арай замолчал, а она не рискнула больше ничего спросить, чувствуя, что ему не до разговоров.
Через некоторое время он притормозил у бордюра, не съезжая с дороги, и повернулся к Тамаре.
— Я схожу за ним. Не скучайте. Включить музыку?
— Не надо.
Она наблюдала, как быстро двигался мужчина, спешивший к мальчику, одиноко сидевшему на качелях в глубине двора. Издалека ей показалось, что у ребёнка горб на спине, но потом разглядела детский рюкзак. Арай присел перед сыном на корточки, что-то сказал, но реакции никакой не последовало: малыш даже не поднял головы. Отец выпрямился, аккуратно взял мальчика за руку и повёл за собой. Они шли медленно. Тамара видела, как напряжён мужчина, а сын, наоборот, безразличен ко всему. Она огляделась в поисках детского кресла, но не нашла его в салоне. Дверь открылась, Арай забрал рюкзак, подсадил сына, пристегнул его ремнём и извиняющимся тоном произнёс:
— Не успел купить кресло. Оштрафуют, если остановят. Но мы поедем осторожно.
Тамара рассматривала мальчика, который вообще не обратил на неё внимания, словно рядом с ним никого и не было. Лёгкий спортивный костюм светло-зелёного цвета и кроссовки казались не совсем новыми, носы обуви облупились, на штанишках виднелись зацепки.
— Шура, — обратился к сыну Арай, — мы подвезём тётю в больницу, поможем ей, ты согласен?
Никакого ответа не последовало: ребёнок всё так же сидел, опустив голову. Отец тяжело вздохнул, завёл двигатель, и машина тронулась с места. Тамара поджала губы. Её беспокоило состояние мальчика.
— Привет, — негромко сказала она ему и тихонько ткнула указательным пальцем, — я Тамара. А тебя зовут Саша, да?
Он отодвинул от неё руку, и это стало первой реакцией на окружающий мир. Арай не видел этого, а Тамара чуть не задохнулась от тепла, которого коснулась.
Мальчик снова сел ровно, положил ладошку на сиденье и немного погладил ворсистую поверхность, потом сжал пальцы, распрямил их и снова погладил ткань. Все его движения были едва заметными, но они напомнили ей Арая, когда тот разговаривал с бывшей женой.
— Значит, будешь Сандро, — утвердительно кивнула ему и продолжила говорить, не обращая внимания на удивлённый взгляд отца и молчание сына. — Вообще-то, меня все зовут Тамрико. Тебе семь лет, да? В школу, наверное, осенью пойдёшь? Там интересно. Мне всегда нравилось учиться. А ты так на папу своего похож, Сандро! Просто маленькая копия.
Ребёнок молчал, отец всё больше хмурился, Тамара не отставала.
— Понимаешь, у меня был серьёзный перелом, а врачи что-то неправильно сделали, и кость не так срослась. А потом ещё раз. Вот и пришлось два раза её ломать. Потом нашёлся хороший доктор, сделал мне операцию, не знаю, какую по счёту, и теперь всё должно быть отлично. Надеюсь, что сегодня мне снимут этот чёртов, ой… прости! Гипс, говорю, снимут, и я помчусь, побегу, полечу!
— Размечталась, — тихо сказал Арай.
— Что? Я не расслышала.
— Сразу не помчишься. Если столько времени была в гипсе, начнёшь заново учиться ходить. А что случилось-то с тобой?
Тамара поморгала, понимая, что он перешёл на
