Любовь по обмену - Елена Сокол
Зоя
Джастин не переоделся. Его бицепсы все так же плавно перекатываются под футболкой, пока он моет руки. А может, и переоделся. Кто его знает? Мама сказала, что парень додумался приехать в холодную Россию без теплой одежды, зато зачем-то притащил с собой скейтборд. Где он собирается на нем кататься? На первой же выбоине упадет и сломает свой надменный, высоко задранный нос.
Одинаковые футболки, одинаковые пары джинсов – ну, это многое объясняет. Я недоумевала, отчего Челси в каждом видеочате предстает передо мной в одной и той же одежде. Вроде не из бедной семьи. Оказывается, все гораздо прозаичнее: американцы просто берут понравившиеся вещи оптом.
Вообще, в этом смысле им повезло больше, чем нам. Особенно южанам. Пока мы закупаемся весенней, летней, зимней одеждой, обувью на каждый сезон и на любые капризы погоды, они имеют возможность тратить эти же деньги на что-то более полезное. Еще и на отдых остается. Интересно, а как этот умник запоет, когда у нас похолодает? Или когда выпадет первый снег?
Хотя… он же собирается быстрее свалить. Вот и пусть валит. Скатертью дорожка!
– Джастин. – Мама опять подскакивает. Ей не терпится увидеть его реакцию на угощения, над которыми она колдовала все утро. – Рашн фуд. Я старалась.
Мне ее жаль. Разве этот хлыщ способен оценить ее труды?
– Садись, сынок, – улыбается папа. После разговора с руководством университета он так и сияет. А уж мне ли не знать, с каким бы удовольствием он свернул в бараний рог этого любителя подымить. В детстве и даже в юности Стёпе частенько попадало за это ремнем. – Угощайся.
Кстати, странно… Челси вроде говорила, что в Америке редко встретишь курильщиков. Это занятие считается пагубным, и «только идиоты могут добровольно портить свое здоровье». М-да. А еще она упоминала, что ее брат – спортсмен. Какой же он спортсмен, если дымит как паровоз?
– Челси сама выбрала блюда для своего первого русского ужина, – сообщаю я, когда Джастин, сев за стол, начинает сканировать недоверчивым взглядом содержимое тарелок. Он испуганно сглатывает и даже слегка морщится, увидев «сельдь под шубой». – Жаль, что она так и не попробует. Для нас, русских, собираться за столом всей семьей – хорошая традиция. Мы общаемся и делимся новостями. Это называется «за-сто-лье».
Папа довольно кивает и выжидающе поглядывает на гостя. Всем своим видом он говорит: «Только попробуй не попробуй».
Мама снова подскакивает:
– Начнем с горячих блюд? – Наливает из пузатой кастрюльки половником в глубокую тарелку борщ с зеленью и кладет в него щедрую ложку сметаны. Ставит перед Джастином. – БорЩ, – улыбается она.
На лице мамы застывает почти детский восторг. На лице парня – настоящий ужас. Папа двигает к нему ложку и тарелку с хлебом.
– Bortsch… – лепечет американец.
Я вижу, как у него перед глазами проносится вся жизнь. Но три пары глаз, уставившихся на него, не оставляют выбора. Видимо, парень все-таки знаком с хорошими манерами, потому что, не смея отказаться, посомневавшись еще пару секунд, он берет ложку и зачерпывает немного супа.
– Горячий, жидкий салат… из свеклы? – спрашивает Джастин, косясь в мою сторону.
Но все ждут, когда он попробует.
– Суп, – ехидно улыбаюсь я.
– Ты с хлебом, с хлебом, – подсказывает ему отец и собственным примером показывает ему, как нужно прикусывать хлебом.
Джастин в это время совершает подвиг: берет в рот ложку борща и с трудом проглатывает.
– Вкусно? Вкусно? – нетерпеливо спрашивает у него мама, наливая и нам с папой супа.
– Вкусно? – перевожу я, победно вздергивая бровь. – Или уже хочется бежать в «Макдоналдс»? Ты только не рыдай, – приступаю к еде, – у моих родителей все строго: не съел – из-за стола не выпустят.
Джастин растерянно кивает и честно пытается съесть. Мне, конечно, жалко парня, но внутри я торжествую.
– Челси говорила, что у вас в основном едят крем-суп или куриный с лапшой, – замечаю я, – но попробовать борщ было ее мечтой.
– Глупая мечта, – не глядя на меня, ворчит американец.
– Привыкай, – ухмыляюсь, – здесь не будет бургеров и картошки фри. Разве что… арахисовая паста. Но только за хорошее поведение.
– Твоя мама… сама все это приготовила? – после минутной паузы спрашивает он.
– А ты видишь здесь прислугу? – откладываю ложку в сторону. – Конечно, сама.
Челси говорила, что ее мать давно не готовит сама. Все делает приходящая повариха. И еще у них принято добавлять сахар почти во все блюда, даже в супы и салаты. Нелегко придется Джастину, если ему «посчастливится» здесь задержаться… Кулинарный пыл моей матери не под силу унять никому.
– Оливье. – Мама бухает на плоскую фарфоровую тарелку огромную ложку салата. На свободный край кладет «шубу». – Селедка под шубой.
– У вас это называется «Russian salad», – усмехаюсь я, видя смятение в пронзительных синих глазах американца. – А вот это красное – «шуба».
– Выглядит странно, а пахнет просто ужасно, – признается он вполголоса.
Ему еще крупно повезло, что мои родители его не понимают.
– Ты ешь, ешь, – подбадриваю я. – Тебе понадобятся силы, чтобы пережить русскую зиму.
– Нет уж, спасибо. – Его вилка в нерешительности зависает над салатом.
– И не забывай хвалить, маме это важно. Иначе я не скажу тебе, где у нас находятся точки фастфуда.
Бросив на меня злой взгляд, Джастин кладет немного салата в рот. Жует медленно, осторожно, будто липкую ириску во рту перекатывает.
– Вкусно? – спрашивает мама. Если парню понравится, она в самое ближайшее время познакомит его с винегретом, салом и гречкой. Последнюю и вовсе почти никто из американцев в глаза не видывал.
– Йес, – неуверенно кивает Джастин, но после того, как во рту у него оказывается селедка под шубой, выражение лица парня заметно меняется.
– Только попробуй выплюнуть, – предупреждаю я, – глотай, если хочешь жить. Папа такого не простит.
– Может, надо было пельменей сварить? – переживает мама, глядя, как парень силится проглотить непривычный для него продукт.
– Завтра, – улыбаюсь я.
Пусть сегодня сполна вкусит безвыходности своего положения.
– А какие у вас национальные блюда, Джастин? – спрашивает отец.
Парень беспомощно устремляет взгляд на меня. Так уж и быть, переведу ему вопрос:
– Какие национальные блюда в Штатах?
– Э… хм… – На его лице написаны смущение и тяжелый мыслительный процесс одновременно. – Пицца?..
– Пицца – это еда итальянских бедняков, которые запекают с тестом все, что завалялось в холодильнике, – категорично заявляет папа, услышав ответ.
Разумеется, его не волнует, что пиццу давно едят во всем мире. И даже в нашей семье. Оставляю его замечание без перевода, чтобы не травмировать не устоявшуюся нежную психику гостя.
– Бедный мальчик, – качает головой мама. – Он же совсем не знает, как пахнут свежие
