Два спутника планеты Ксюша - Татьяна Раевская
– Мам…
– Ма… пи-пи… – в дверном проеме появилась Уля. Светлые влажные волоски прилипли ко лбу, а щеки алели, как будто их свеклой натерли. – Пи-пи.
Мама подбежала, схватила Улю на ручки и тут же скрылась с ней за дверью. Они только-только начали ходить на горшок.
Ну все. Теперь пиши пропало. Начнется сюсюканье и ласковое мамино «ах ты умничка моя, лапочка, мышонок», и уже будет не до меня. Горшок, конечно, важнее.
Вернулись они обе довольные, словно шоколада наелись, с одинаково блестящими синими глазами. Уля больше похожа на маму, а я на папу. У нас с ним глаза серые.
Тут же Уля вскарабкалась ко мне на колени и начала подпрыгивать. Это ей играть хочется. «По кочкам, по кочкам». Вот почему у нее жизнь без забот? Поспала, пописала, теперь играет. А все вокруг нее носятся.
– В ямку-у-у-у, – завела я, а Уля замерла, сжалась в комочек, и – бух! – зависла у меня между ног и заливисто захохотала.
– Бух! Бух!
Я сдвинула колени, и она забралась обратно, обняла меня, щекоча волосенками:
– Юша, Юша, бух, бух!
И толстенькая мягкая попа снова подпрыгнула на мне, как мячик.
У меня что-то лопнуло внутри. Какая же она у нас смешная. Посмотришь на нее, и лицо в улыбке расплывается. Даже не представить уже, как мы жили раньше, без нее.
– По кочкам, по кочкам…
Эта игра ей не надоедала. После пятого раза я бросила взгляд на маму. Ее лицо засветилось, будто помолодело.
И тут я снова вспомнила о своем. А может, сейчас? Еще одна попытка.
– Мам, – сказала я, не переставая поднимать и опускать колени, на которых скакал мячик Улиной попы, – ты же сама говорила про высшие ценности, что без них никак! Что важно всегда сохранять человечность, что каждый поступок либо приближает тебя к ней, либо…
Мама вытаращила глаза, а потом вдруг захохотала. Я давно не видела, чтобы она смеялась так громко, самозабвенно. Она даже похрюкивала. Отсмеявшись и вытерев слезы, она положила мне ладонь на руку и сказала:
– Из тебя получится отличный дипломат.
Бесполезно!
Я посадила Улю на стул, чмокнула ее в макушку, и ушла к себе. Закрыла дверь изнутри. Кричать уже не хотелось, на смену отчаянию пришло какое-то тупое равнодушие. Я вперилась в стену. Стала разглядывать портрет Спутника. Какой же он красивый! Смотрит такими мудрыми глазами…
Что же делать? Папа? Он, конечно, меня любит, но и он будет с мамой заодно. Знаю, что он скажет.
– Доча, ты же понимаешь, что нужно использовать этот шанс… Посмотри на ситуацию логически… На кону не конь, а все твое будущее. – И сам улыбнется своей шутке.
Что же делать?
Глава 5
Спутник мой Ники
Я приехала на конюшню и сразу побежала к нему. Даже не переоделась. Он ждал, просунув морду сквозь прутья денника. А когда я подошла, тихонько заржал. Это он так «привет» говорит на своем, на лошадином. Он всегда так делает, это у нас типа ритуала. А я целую его в розовое пятнышко между ноздрей. Там кожа совсем нежная, будто бархатная. Как пузико у маленького щенка. Как шляпка у боровика.
– Сейчас, сейчас, смотри, что у меня есть! – Я порылась в рюкзаке и достала пакет с морковкой, порезанной кружочками. Протянула кусочек на раскрытой ладони, и он аккуратно, еле касаясь губами, взял его и начал жевать. Я открыла дверь денника и вошла к нему. Обхватила за шею. Прижалась к ней и вдохнула такой знакомый аромат.
– Ники, хороший ты мой, как ты тут без меня?
Он искоса посмотрел на меня и покачал головой, словно говоря: «Все отлично, а ты чего такая грустная?»
Я все кормила и кормила его морковкой, пока та не кончилась. Он весело хрумкал, ничего не подозревая, а у меня было так тошно на душе. Я погладила его по шелковистой шерстке и побежала переодеваться. Синие бриджи, ботинки для верховой езды и сверху на них еще краги – специальные голенища, которые застегиваются на молнию. Их можно на любую обувь надевать, это удобно. Сапоги для верховой езды у меня тоже есть, кожаные, нарядные. Когда их начистишь, они ух как блестят! Но я не люблю в них ездить, только на соревнования их надеваю. Они очень узкие, и, чтобы их снять, нужно сначала пяткой опираться в специальное деревянное приспособление, а потом тянуть снизу за каблук. Так неудобно. Интересно, я во Франции смогу заниматься конным спортом? Тогда мне надо отсюда все забрать.
Ох-х… О чем я думаю! Не поеду я никуда! Надо придумать, как сделать так, чтобы не поехать. Может, просто отказаться? Или заболеть? Но если что-то нестрашное, грипп или простуда, то меня отправят позже, это проблемы не решит. А вот если что-то серьезное… Может, ногу сломать? Тогда точно дома останусь. Но так не хочется ноги ломать. Это же больно, наверное. Надо еще думать.
Я вышла из раздевалки и побрела по коридору к амуничнику, где висят уздечки и седла. У нас с Ники свой уголок. Под кронштейном для седла и уздечки написано его имя, год рождения, порода и родословная. «Спутник, 2000 г., тракененская, Серебряный-Табия». Я погладила жесткую кожу седла. Мы с папой купили его в этом году, заказали по каталогу. И долго ждали, пока привезут. Но какое же оно удобное! Сидишь как влитая, и нога отлично прилегает к боку лошади, и шенкель не болтается. Я сняла с держателя уздечку с двумя поводьями (которые отходят от трензеля и мундштука), взяла ее в правую руку и на сгиб локтя повесила седло. Тяжеленное оно, но что делать. Мы привыкли сами все таскать.
Ники уже нетерпеливо крутился в деннике. Конечно, хочется ему на волю, весь день стоял. Когда пять лет назад мама с папой обсуждали, купить ли лошадь или оставить меня в группе проката, этот момент был главным.
– На тренировки надо ездить почти каждый день, – задумчиво сказал папа, когда мы ужинали все вместе в столовой.
– Зачем? – мама очень удивилась. А может, не хотела меня возить, это ведь за городом, далеко.
– Тренер сказала. Лошадь надо выводить каждый день, иначе у нее застой в мышцах случится. Это ведь даже не собака, с которой надо гулять. А целая лошадь! – Он ласково посмотрел на меня, а я на него – умоляюще.
Я, кажется, даже забыла, как дышать. Все замерло вокруг, застыло. А потом совсем исчезло. Остались только папины глаза, в которых плескалась любовь и
