Пока парит кондор - Олег Александрович Сабанов
— Про ужин то мы с тобой совсем позабыли! — крикнул ей вслед засмеявшийся Эррера, хотя на душе у него было совсем невесело.
Прозвучавшие в так быстро прерванной вечерней беседе опасения, начали реализовываться буквально на следующий день. Утром Паскаль по обыкновению полез в социальные сети, где обнаружил под своими постами массу однотипных комментариев, изобилующих грязными ругательствами, угрозами и оскорблениями: «Ходи и оглядывайся, мразь», «Мы тебе сделаем обрезание, либераст картавый», «Недолго тебе на свободе гулять осталось», «Твоя писанина никому не нужна», «Стоит еще поискать таких бесталанных паразитов», «Только такие конченые уроды, как ты, продают родину за подачки». Анонимные хейтеры писали с недавно созданных аккаунтов без заметного числа подписчиков, однако лайки им иногда ставили вполне конкретные, давно зарегистрировавшиеся на интернет-площадке люди. Эррера поначалу пытался возражать по существу заявленных претензий, но в ответ получал цепляния за слова, откровенную подмену, манипуляцию фактами, напрочь лишенные логики выводы и еще большие оскорбления вместе с угрозами. В итоге, потеряв массу времени, душевных сил и нервных клеток, он, понимая бессмысленность жалоб администраторам соцсети, начал попросту блокировать подобных комментаторов, вследствие чего сразу же получил обвинения в трусости и нежелании читать правду. Вскоре прозаик вообще перестал читать выпады в свой адрес, а концу дня сделал все старые и новые аккаунты в сети закрытыми для общего доступа. Такое, казалось бы, вполне оправданное решение далось ему тяжело, так как Паскаль слыл парнем из народа и сам считал себя выразителем чаяний большинства граждан.
Выбитый из седла безосновательными обвинениями, он в течение дня был раздражителен, потерял аппетит и пару раз нахамил своей второй половине. А ночью зазвонил ее телефон, и представившийся другом родителей девушки сообщил Рамоне, что отец с матерью находятся в тяжелом состоянии после того, как их на пешеходном переходе сбила машина. Разбуженный Эррера уже собрался ехать с ней в клинику, но для уточнения подробностей девушка позвонила живущей в родительском доме сестре, которая заявила, что мирно спящие в соседней комнате отец с матерью живы и относительно здоровы, только у обоих скачет давление. К счастью, весть о чрезвычайном происшествии оказалась злонамеренным розыгрышем, но в результате него Рамона уже не сомкнула глаз до утра, а поднявшийся в кабинет Паскаль курил одну сигарету за другой и рассматривал звездное небо через мансардное окно. Он вынужден был признать, что всего за несколько прошедших часов его недоброжелатели при весьма незначительных дистанционных усилиях смогли нарушить размеренную и столь милую сердцу жизнь под сводами этого дома. От осознания собственной беспомощности и пугающего образа будущего прозаику трудно было сделать лишнее движение, но он все же дополнил заметку об ушедшем дне подробностями ночного звонка и поделился своими невеселыми мыслями в уже на треть исписанном дневнике.
Следующие трое суток обошлись без из ряда вон выходящих случаев, однако витающая в уютном пространстве комнат атмосфера гармонии и защищенности сменилась напряженным ожиданием очередной пакости. Паскаль изредка заходил в интернет лишь для того, чтобы бегло просмотреть новостную ленту, по возможности, не читая появившиеся под своими постами комментарии и игнорируя личные сообщения. Когда звонил чей-нибудь телефон у него учащалось сердцебиение, а стук в дверь зашедшей по пустяковому делу сеньоры из соседнего дома напомнил об обещании Алонсо Бланко сделать повторный визит.
На первый день новой недели у Рамоны был запланирован визит в женскую консультацию. Изначально она собиралась ехать на машине Паскаля, но из-за истории с сопроводившим ее до дома загадочным полицейским решила от греха подальше воспользоваться услугами такси. Оставшись один, прозаик черкнул в дневнике дежурную запись, после чего задумался о контурах будущего произведения, ради которого он подвергает опасности себя вместе с близким человеком. Ему уже стало очевидно, что для придания повествованию остроты, драматизма, и, главное, реалистичности, его персонажи должны проживать свои жизни на фоне разворачивающихся сейчас в стране событий, по-разному воспринимая и ощущая на себе происходящее. Правда создавалось впечатление, что материалов из дневника явно недостаточно для воплощения такой масштабной идеи, к тому же сюжетные линии будущей книги пока не прорисовывались достаточно четко.
Пытаясь поймать попутный ветер вдохновения в развернутые паруса своего творчества, он совсем потерял счет времени, а когда увидел на циферблате ходиков подобравшуюся к единице часовую стрелку, резко встрепенулся от уколовшего его чувства тревоги. Уехавшая утром Рамона обязалась позвонить сразу же после того, как выйдет из кабинета врача, намереваясь в любом случае вернуться к полудню. Набрав ее номер, Эррера с замиранием сердца слушал длинные гудки до момента, когда невозмутимый голос автоответчика предложил ему надиктовать сообщение. Попросив девушку срочно дать о себе знать, он повторил попытку связаться с ней, но опять безуспешно. Выдумывая для своего утешения причины, по которым возлюбленная не берет трубку, встревоженный прозаик закурил и стал открывать пошире окно, как вдруг увидел остановившиеся у дома серый джип и черный микроавтобус, а секунду спустя раздался настойчивый стук в дверь.
— Паскаль Эррера? — громогласно спросил плотный мужчина лет сорока, поднявший перед собой удостоверение, когда хозяин дома появился на крыльце.
— Он самый, — ответил прозаик.
— У проживающей вместе с вами Рамоны Фернандес в сумочке обнаружен пакетик кокаина, что дает нам право без вынесения судебного постановления провести в вашем доме обыск на основании указа Правительства национального оздоровления об усилении борьбы с оборотом наркотических средств.
— Где сейчас Рамона? — выпалил ошарашенный Эррера, переваривая услышанное.
— На допросе у следователя, после завершения которого ей, вероятно, будет назначен штраф. Если, конечно, наши сотрудники не обнаружат здесь значительного количества запрещенных к обороту и хранению веществ, — равнодушно произнес плотный мужчина, предлагая ему жестом руки вернуться в дом.
Вслед за повиновавшимся указанию Паскалем в дверь вошли пять человек в летних пиджаках и майках поло, быстро осмотрелись, а затем разбрелись по разным комнатам. С одним из них прозаик сразу поднялся в мансарду, ассоциирующуюся у него с капитанской рубкой своего утопающего в зелени убежища, где принимались важные решения и любило гостить вдохновение. Взявшись за дело, молоденький оперативник в поисках тайника с плохо скрываемым удовольствием брал с полки книги, шустро пролистывал их и тряс страницами вниз, а потом бросал возле компьютерного монитора, не возвращая издания на прежнее место. Затем пришел черед выдвижных ящиков письменного стола, содержание которых ради более скрупулезного исследования полетело
