Нерастраченное время - Мария Слуницкая
День 87-й. Сон
Захожу в кухню, чтобы попить воды и… вижу Сонечку. Она сидит на своём любимом месте, у буфета, и болтает ногами. На ней её любимый костюмчик – лосинки и футболка солнечного цвета.
– Мам, я кушать хочу… – Жужа в её руках делает сальто.
А я все стою и стою, не в силах поверить своему счастью. Сколько долгих вечеров мы провели с ней на кухне, сколько десертов было нами создано, сколько ужинов приготовлено, сколько игр переиграно, сколько песен спето, сколько книг прочитано… А потом Сони не стало. И вот она здесь, сидит, улыбается мне нежно.
– Соня… – шепчу я, как заклинание, – Сонечка… это и вправду ты?.. – спрашиваю, не веря.
– Ну конечно, я!
Её задорный смех звенит колокольчиком и наполняет меня, пустую, жизнью. Бросаюсь к своей девочке и опускаюсь перед ней на колени. Разглядываю свою принцессу, а потом протягиваю руку. Боюсь, что вот сейчас она испариться или растает, но чувствую пальцами тёплую нежную кожу… Глаза обжигают горячие слезы.
– Доченька моя… – прижимаю Соню к себе, глажу по волосам, вдыхаю аромат волос и плачу, плачу, плачу.
– Мам, ты чего?.. – Сонечка отстраняется и заглядывает мне в лицо, а потом вытирает слезы своими тёплыми ладошками, – Не плачь!
– Не буду, больше не буду, милая! – даю обещание, но рыдаю ещё больше. – Давай, я что-нибудь приготовлю? Ты ведь голодная! – вскакиваю, спохватившись, и кидаюсь к холодильнику. – Что бы ты хотела? – оборачиваюсь и… стульчик оказывается пуст. – Соня! Сонечка, ты где?!
Вылетаю из кухни, в поисках своей девочки. Несусь в детскую, но там её нет. В зале и в спальне – тоже никого. Бегаю по всей квартире, заглядываю в туалет и ванную и даже в кладовку. Пусто.
Проверяю балкон, когда до меня доносится трель телефонного звонка. Подбегаю к аппарату и кричу в трубку:
– Соня?!
– Добрый день. Это квартира Пахомовых?
– Да…
Нет, не может быть… Но я уже знаю, что будет сказано дальше. Нереальное чувство дежавю накрывает меня. Я будто тону в нем.
– Нет… нет… нет! – выпускаю трубку из рук и плачу. – Нет, пожалуйста! Нет… нет…
И тут до меня доносится стук в дверь: словно сквозь толщу воды я слышу глухие удары.
– Катя, открой… Катя! – Сашин голос, такой далёкий и нереальный выдёргивает меня из царства Морфея.
Открываю глаза и несколько раз моргаю. Я в детской, а Саша тарабанит в дверь… Вокруг царит полумрак – ночь в самом разгаре и только уличный фонарь уныло заглядывает в окно.
– Со мной все в порядке, – вру, вытирая тыльной стороной ладони мокрое от слез лицо.
– Ты кричала! – кажется, он не на шутку взволнован и готов выломать дверь, отделяющую нас.
Только по факту отделяет нас совсем не дверь.
– Кошмар приснился…
– Хочешь поговорить?.. – его голос такой ласковый, что мне хочется укутаться в его объятия, и я даже встаю с тахты, но слишком быстро приходит осознание – все бесполезно.
– Нет, спасибо. Ложись спать.
– Кать. – Неловкая пауза. Мне слышно, как он водит пальцами по двери, собираясь с духом: – Я… я люблю тебя.
Ощущение, что он убеждает в этом не меня, а себя. Что мне ему ответить? Что сказать? Произнести ответное признание язык не поворачивается. Мои чувства кажутся ненастоящими и пресными.
– Спокойной ночи, Саш… – выдавливаю из себя бесполезное пожелание и возвращаюсь к кровати.
– Спокойной…
Наконец, слышу его тихие шаги. Затем скрипит дверь спальни. И я выдыхаю. Подобрав упавшую на пол Жужу, ложусь обратно в постель и закрываю глаза. Наверное, когда-нибудь я привыкну. Говорят, время лечит.
День 92-й. Разговор
– Катя, тебе нужно к врачу!
Мой муж снова застыл на пороге Сониной комнаты, не решаясь войти. Он больше не заходит сюда. Никогда. Мне кажется, если однажды детская станет единственным безопасным местом в мире, Саша и тогда предпочтёт остаться снаружи.
– Да что ты говоришь! И что? Мне вырежут боль, как опухоль? Или сделают прививку от горя? – я плююсь желчью и бессилием, не желая обсуждать эту тему, иначе просто сойду с ума.
– Не передёргивай… Тебе нужен врач. Он, кстати, может назначить таблетки…
– А он сможет вернуть мне дочь?!
Дальнейший разговор бесполезен, и мы оба об этом знаем. Ни один целитель мира не сможет оживить Соню, а остальное не имеет значения.
День 100-й. Выход в свет
Сегодня Саша просто насильно заставляет меня выползти из квартиры. Потому что мне необходимо «дышать воздухом и выходить в люди». Я отказываюсь и отпираюсь, но все без толку:
– Если ты не пойдёшь сама, я тебя закину на плечо и вынесу из квартиры сам! – он закатывает рукава, демонстрируя всю серьёзность своих намерений.
– Ты не имеешь права!
– Имею! Потому что я не намерен больше смотреть, как ты убиваешь себя… Мало мне одного горя?
Ну как он не понимает?.. Двигаться нет сил. Я просто плыву по течению. Ползу.
Ещё раз взглянув на его широкие плечи, понимаю, что угроза вполне реальна, а главное – осуществима. Приходится одеться и даже расчесаться.
Спуск вниз выходит долгим. Шаг. Второй. Третий. Кажется, ноги совершенно отвыкли мне подчиняться. Словно я заново учусь ходить. Нечастые передвижения по квартире – не в счёт.
– Я не могу, Саш… – воздух со свистом покидает лёгкие, протестуя, словно не желает питать меня кислородом.
– Ты можешь! – он держит меня за руку, помогая спускаться. Его ладонь горячая, как печка. Моя – холодная и безжизненная. Как и моя душа.
Победная улыбка освещает лицо мужа, стоит нам добраться до первого этажа. Так же он улыбался, когда наша девочка впервые пошла самостоятельно… Сонечка. Глаза наполняются слезами, и я опускаю взгляд. Не хочу расстраивать Сашу. Продолжаю вышагивать, как оловянный солдатик, просто потому что так надо.
Замираю у подъездной двери – слишком трудно сделать последний шаг и окунуться в мир, который почему-то не перевернулся и не сломался оттого, что моя девочка навсегда его покинула. Небо не рухнуло, и люди продолжают жить. Даже мой муж, похоже, начинает смиряться.
Да, этот мир не рухнул. Зато мой разлетелся вдребезги.
Саша мягко подбадривает:
– Все будет хорошо, Катюш! – он неторопливо толкает дверь, а я будто погружаюсь в гомон улицы.
Отовсюду слышны детский смех, визг машин, стук каблуков по асфальту… Как громко…
