Размышлялки. Радуга, саксофон, Шарик и другие - Павел Николаевич Сочнев
**********
Как я перетаскивал «тепляк»
«Тепляк» – это небольшая будка на полозьях из труб. В неё вмонтирована печка «буржуйка», тоже из труб. И каркас будки сварен из труб. Потому что мы трубопроводчики и труб у нас, как у бабушки кота Матроскина гуталина – завались.
В тепляке сушатся электроды, лежат всякие трубопроводные приспособления (задвижки, фланцы, шпильки, центраторы, стропы и т.д.), а ещё там есть скамейки, сделанные из труб и приваренные к каркасу «тепляка», на них можно посидеть и даже полежать, если народу немного.
Если раскочегарить печку, она становится красной, но, даже когда она топится, но не красная, в «тепляке» жарко. Поэтому его и назвали – «тепляк». В нём греются, пьют чай, перекусывают или просто сидят, когда тепляк перетаскивают на другое место. Нет если есть «вахтовка», то предпочитают её, а если нет, то – «тепляк» как альтернатива пешему передвижению.
Эта короткая история началась вечером. До конца работы оставалось часа два. Работа была закончена, завтра надо было начинать работу в другом месте, недалеко – километрах в пяти. «Вахтовка» ещё не пришла и сварочное звено, забравшись в тепляк, решило покимарить, пока я перетаскиваю «тепляк» на новое место.
Зацепив трос за бульдозер, я двинулся по бескрайним заснеженным просторам тундры и лесотундры. Бульдозер, сдерживаемый сзади тепляком, не бежал, а неторопливо двигался со скоростью быстро идущего человека. Иногда я сбивал отвалом, стоящие на пути, худосочные сосны. Полусонно обозревал надвигающийся, проползающий мимо и медленно уходящий куда-то назад, однообразный зимний пейзаж. Иногда оглядывался на «тепляк». Он усердно полз за бульдозером, полируя своими полозьями аккуратно разделенные на снежные бруски, следы гусениц.
Вот и дорога. Надо её переехать и выбрать место. Завтра потянем трубу вдоль дороги. Бульдозер, напрягшись, залез на невысокую (метра три) насыпь. «Тепляк», воткнувшись лыжами, зачерпнул песок и, скрипя, последовал за мной. Я с грохотом переехал дорогу поперёк и съехал с насыпи. «Тепляк» тоже переехал дорогу. Я лениво обернулся, чтобы посмотреть, не догонит ли меня «тепляк». То, что я увидел, повергло меня в ужас. «Тепляк» наполовину свесился над насыпью (угол наклона около 50о), и, покачнувшись, полетел вниз. Шустро полетел. В голове тут же промелькнула картинка, сварщики и слесари, ещё не очнувшись от своей дрёмы, летят со скамеек. А ведь там ещё и горячая печка, и тяжёлые железки всякие! Они летят вместе с железками!
Но что было дальше! Этот их полёт, оказался полубедой. «Тепляк», долетев до горизонтальной поверхности, воткнулся в неё лыжами. Инерция движения была настолько большой, что зад у него даже немного подпрыгнул. А ещё из тепляка слышался грохот и громкие фразы, ставящие под сомнение мою квалификацию, как бульдозериста и вообще, моё дальнейшее существование, как полноценного (не инвалида) члена общества.
Если бы было можно, я бы тут же убежал в отпуск. Быстро, пешком, по тундре, месяца на два. Я, понимал, что в отпуск убежать не получится, а на глаза пострадавшим в ближайшие сутки попадаться опасно, так как возможная расправа будет быстрой. Может не такая, как слышалось из «тепляка», но суровая и, даже жестокая.
Удручённый быстро пролетевшими в голове грустными, но яркими мыслями, я убрал ногу со сцепления (как-то само получилось). Бульдозер, как будто только этого и ждал, немного разогнавшись из-за ослабленного троса, он так дёрнул «тепляк», что люди, сгрудившиеся после падения «тепляка» у дверей и собиравшиеся выйти, быстро переместились обратно, к скамейкам и раскалённой печке. Через уже приоткрытую дверь я увидел сначала разъярённое, а потом удивлённое и удаляющееся в темноту лицо бригадира. Вместе с людьми по «тепляку» перемещались и увесистые железки.
Наверно, мне повезло – трос, не выдержав таких нагрузок, оборвался и бульдозер весело и непринуждённо ломанулся в глубь лесотундры. Я видел, что из бодро удаляющегося от меня «тепляка», всё-таки выскочили люди. И, глядя на уменьшающийся в размерах бульдозер, что-то показывали. Наверно, благодарили за поездку. Подробно я рассмотреть не смог, из-за плохого зрения и недостаточного освещения. Домой я добирался на попутках. На следующий день на работу тоже. И работал подальше от бригады – делал расчистку под будущий трубопровод. У меня была возможность с ними встретиться, но не было желания, а у них было желание, но не было возможности. Встреча произошла через неделю. Они поостыли, но всё равно вскользь намекнули, что мне повезло бы меньше, если бы встреча произошла раньше
А ещё мне повезло, потому что, летая по «тепляку» вместе с железом, никто не убился, ничего не сломали и не покалечились. Погибла только одна маска сварщика – она летала по низу, а когда всё кончилось она, почему то, оказалась под 100 килограммовой задвижкой. А Васька всё равно хотел её поменять, просто не мог найти повода.
**********
Витька, Иваныч, Юрка – юморист и я.
Взаимоотношения в нашей бригаде были сложные и разнообразные. Их широкий спектр начинался от непринуждённых дружеских отношений, до откровенного выживания. Дальше идёт мордобитие и прочее, так вот, этого в бригаде не было. Мои отношения с разными людьми в разной обстановке охватывали почти весь этот спектр.
С некоторыми отношения были стабильно дружеские, например, с Юркой. Коммуникабельный, благожелательный, бесконфликтный, работоспособный и обладающий абсолютным чувством юмора.
Витя и Иваныч. Здесь обратная полярность. Они оба были Викторами и оба Иванычами, но один постарше (Иваныч), а второй помладше (Витя). Оба сварщики. Один варил очень хорошо, а у второго тоже был шестой разряд.
Оба пытались смотреть на меня свысока, у обоих получалось, но недостаточно высоко как им хотелось. Моя молодость, борзость, наличие беспокойного серого вещества в черепной коробке и язык, который, как я знал из курса анатомии, был у меня без костей. А в спине кости были, но гнулись настолько плохо, что можно сказать – не гнулись совсем. Нет нагнуться я мог, а вот прогнуться, до сих пор не получается. Мешают какие-то мелкие, не заметные со стороны моральные принципы. И продать их не кому, и отказываться жалко. Дожил же с ними до сорока (2005 г). Привык. Может, и дальше проживу. Хоть что-то своё есть. Да, чуть не забыл, у меня тоже был шестой разряд и ещё корочки машиниста бульдозера Комацу. Это выше разряда, это бульдозерист – импортник. Как среди водителей пилоты формулы 1.
Как то, я тихо мирно лопатил на Комацу снег на территории полевого городка. Вдалеке от меня и «шаговой» близости от городка возвышался
