Цветок Лилии - Мария Вячеславовна Чепало
Тревожные мысли ворвались к ней в голову, метались из стороны в сторону, не давая покоя. Лежа здесь, в этой комнате, где прежде повсюду валялись разбросанные игрушки, где они с братом строили домики из кубиков и лего, Лиля хотела лишь одного — забыть обо всем. Но слишком многое осталось нетронутым. Каждый сантиметр этой квартиры пропитан прошлым.
Весной две тысячи десятого года, когда врачи официально подтвердили у Андрея лейкемию, отец впервые взялся за рюмку. Все началось с того, что на физкультуре Андрею стало плохо. К тому времени ему уже исполнилось двенадцать. Он каждый вечер гонял с мальчишками мяч во дворе, и был невероятно счастлив, когда родители не заставляли его брать с собой сестру. Андрей был самым лучшим игроком в одно касало, очень быстрым и ловким парнишкой. Энергии ему не занимать, и после нескольких часов непрерывного бега, за ужином он не давал покоя родителям, вертясь на месте и роняя со стола приборы.
— Леха вообще еле двигается! Его обогнал бы даже трухлявый дед! Светлана Алексеевна на физре постоянно на него кричит: «Возьми же этот мяч в руки наконец!» — он состроил гримасу, пародируя учителя.
— Не всем же быть такими быстрыми как ты, — улыбнулся отец, кладя в рот сосиску. — Мы, Вожнешеншкие, фшегда быи ошень шпоутивные! — он с жаром вобрал в себя воздух, стараясь быстрее прожевать горячую сосиску, и, скрючив лицо, наконец, проглотил.
— Олег! — мама многозначительно на него посмотрела, но отец лишь рассмеялся, потрепав сына по голове.
— И я самая быстрая! — вставила девятилетняя Лиля.
— Не бывает двух самых быстрых! Ты либо самый, либо второй! — возразил Андрей.
— Не правда! Я легко тебя обгоню!
— Ой-е-ей, — Андрей скорчил рожу сестре и высунул язык.
— Андрей, — одернула его мама, и повернулась к дочери, — Вы у меня оба очень хорошие.
— А. Олько я фсе рафно быфвтрее! — сказал Андрей с сосиской во рту.
Вот и в тот день никто не ожидал того, что случилось. Учитель, как всегда, выстроила детей в шеренгу, скомандовала "напра-во!", "шагом марш!", и все побежали ровной колонной. Главными зачинщиками беспорядка были Андрей и два его друга. Они каждый урок физкультуры устраивали что-нибудь эдакое, поэтому учитель следила за ними вдвое усерднее. Но в то утро, как в одно из немногих, в зал заглянула учительница физики. Они постоянно болтали на переменах, а иногда вставали в дверях прямо на уроке, и тогда дети оставались без присмотра.
Светлана Алексеевна, скрестив руки, оперлась на стену, и наблюдала за троицей в пол глаза, отдавая основное внимание очередным сплетням. Заприметив это, мальчишки переглянулись, поняв друг друга без слов. Пробегая мимо стенки, в которой с прошлых уроков дети оставили волейбольные мячи, Андрей схватил один из них, и запустил прямо в руки своему другу, который отбросил его третьему. Ровный строй рассредоточился, зал наполнился мальчишеским смехом и возмущенными выкриками девочек.
— Светлана Алексеевна! — завопила писклявым голоском Оксана, которая всегда носила две ужасные косички, подплетенные голубыми лентами, и огромные очки, как у бабушки, делавшие ее глаза в три раза больше. — Они опять за свое!
Учительница не сразу ее услышала, но как только в десяти сантиметрах от ее головы в стену прилетел мяч, она оторвалась от сплетен и схватилась за свой красный свисток.
По залу разлетелся свист, но для троицы это никогда не было поводом остановиться. Они, пятеро мальчишек и две девчонки отбивали друг другу мяч, заливаясь звонким смехом. Второй свисток успокоил только девочек. С третьим отступили мальчики. Ну а троицу можно было остановить только отобрав мяч.
— Все, я зову классного руководителя! И родителей в школу! — неожиданным басом закричала учительница.
Андрей отвлекся лишь на секунду, встретившись со злобным взглядом учителя, как в этот момент запущенный кем-то мяч со всей силы ударил его по голове. Он повалился на пол, глухим звуком ударившись затылком о деревянный пол.
Очнулся он уже в медпункте, когда врач водила под его носом ваткой, смоченной нашатырным спиртом. В дверях стояли учителя и о чем-то горячо спорили. Голоса их были тревожными и иногда срывались злобой. Тошнило. Мир вертелся, будто ты раскрутился на офисном стуле, а потом резко остановился. Только сейчас весело не было, потому что ужасно болела голова.
Тот день запомнился всем надолго. Каждый раз при мысли о старшем брате Лиля остро чувствовала на корне языка запах медицинского спирта, и соленый вкус материных слез. Через какое-то время уже в детской онкологической больнице врач с тяжелым сердцем объявил, что у Андрея рак, и отец, переживавший всю эту историю особенно остро, не выдержал.
Перед университетом располагалась небольшая площадь с тропинками, выложенными плиткой, и деревянными скамейками. Там росли высокие сосны, выше самого здания, между которыми отведено место для отдыха.
Первокурсников было пруд пруди, они заняли собой все пространство, и Лиле, увидевшей торчавшую над головами табличку с номером ее группы, пришлось пробираться сквозь толпу извиваясь как змея, стараясь максимально сократить площадь соприкосновения тел.
— Привет, — сказал парень, державший табличку, когда Лиля подошла ближе.
— Я в сто пятую.
— Распишись здесь, — сказал парень.
Лиля оставила в списке свою глупую подпись, за которую ей было жутко стыдно, ведь она придумала ее в четырнадцать лет, пока сидела в очереди в паспортном столе. Она нервно вывела глупое сердечко над неуместной английской «i» в ее имени, и парень с табличкой чуть слышно шмыгнул носом.
— Забавная подпись, — сказал он. — Сама придумала? — в его голосе не было ни капли насмешки, но Лиля залилась краской и промычала что-то неразборчивое в ответ. Парень наклонился к ее уху, — У меня была еще позорнее, — и он рассмеялся, разрядив атмосферу. — Денис.
— Лиля.
— Ты местная?
— Да.
— Я тоже. Из какой ты школы?
— Из сорок восьмой.
— Серьезно? Что-то я тебя не помню, — Денис повнимательнее всмотрелся в лицо новой знакомой, прищурившись, будто это поможет его памяти работать быстрее.
