Честь - Трити Умригар
Женщина зло сверкнула на нее глазами.
— Палата номер двести девять. Теперь сядьте, пожалуйста.
За неимением других вариантов, как пристыженная школьница, Смита села ждать в приемной под пристальным взглядом дежурной. Она следила за стрелкой часов — ждать, к счастью, осталось недолго. Как только стрелка сравнялась с одиннадцатичасовой отметкой, она встала и направилась к лифтам, где уже скопилась очередь. Рядом была лестница. Палата Шэннон на втором этаже — можно и по лестнице подняться.
Приветливая медсестра проводила ее в палату. В другом конце коридора Смита заметила группу людей; какой-то мужчина говорил на повышенных тонах. Она отвернулась и стала искать нужный номер на двери. Проходя мимо пустой палаты, случайно увидела море за окном, и нежданно нахлынули воспоминания: в детстве они с отцом приходили в «Брич Кэнди», он навещал больного коллегу. Она тогда удивилась, что море так близко, и решила, что больница находится на корабле. Папа рассмеялся и сжал ее плечо.
Она подошла к группе мужчин в коридоре и хотела было отвернуться и не подслушивать их оживленный спор, когда заметила среди споривших Мохана. Вчера вечером он был расслаблен, но сейчас выглядел напряженным и сердитым и недовольно смотрел на медсестру и молодого врача в белом халате.
— Говорю вам, сейчас же позовите доктора Пала! Пациентке нужно повысить дозу обезболивающего.
— Но сэр, я же вам говорил… — запротестовал молодой врач.
— Арре, йар[6], сколько можно об одном и том же? Говорю же, мы недовольны лечением. А сейчас приведите старшего врача.
— Как скажете. — Молодой врач быстро ушел; медсестра последовала за ним.
— Привет, — сказала Смита. Мохан вздрогнул и посмотрел на нее.
— О, здравствуйте, — ответил он. — Простите. Не ожидал увидеть вас одну. Я как раз хотел за вами заехать.
— Видите, а я сама справилась. — Смита заметила рядом с ним женщину. — Здравствуйте. Я Смита.
Спутница Мохана — на вид ей было лет двадцать пять — широко улыбнулась.
— О, здравствуйте, мэм. Мы с вами вчера говорили по телефону. Я Нандини, переводчица Шэннон.
— Очень приятно, — ответила Смита, но испытала смутное недовольство. Сколько же у Шэннон помощников? Может, и не надо было прерывать ее отпуск?
— Где палата? К ней можно?
— Да, мэм. Через минуту. — Нандини смущенно покосилась на Мохана и ушла.
— Ей меняют судно, — объяснил Мохан в ответ на недоуменный взгляд Смиты.
— О! — Смита вздрогнула. — Как им это…
— Они очень осторожны. Но Шэннон так не кажется. Думаю, здешним медсестрам еще не приходилось слышать такую отборную ругань.
Смита заметила, что он с трудом сдерживает смех.
— Понимаю. В редакции Шэннон тоже этим знаменита. — Она склонила голову набок. — А вы сегодня не работаете?
— Нет. Вообще-то, я в отпуске и должен был поехать в Сингапур на этой неделе. Но мой попутчик заболел лихорадкой денге. Пришлось отменить. В ближайшие две недели я свободен.
— А почему сами не поехали?
— Одному скучно. — Его лицо погрустнело. — Я не такой, как вы с Шэннон. Вы независимые. А я терпеть не могу путешествовать один. Я вообще не люблю одиночество. В этом смысле я типичный мумбайский мальчик.
В его голосе слышался сарказм, словно он сам над собой смеялся. И все же ни один уважающий себя американский мужчина не признался бы в таком. Если бы она услышала эти слова от кого-то из индийских американцев, с которыми мама пыталась ее свести, когда Смита была помоложе, она бы испытала презрение. Но здесь, в коридоре мумбайской больницы, это казалось нормальным. Обычные человеческие чувства. Смита понимала Мохана.
— Что ж, — со вздохом сказала она, — похоже, и у вас, и у меня отпуск накрылся.
Из палаты вышел санитар, и Нандини пригласила их зайти.
— Заходите, мэм, — сказала она. — Шэннон вас очень ждет.
Шэннон лежала на кровати со слегка приподнятым изголовьем; волосы разметались по подушке. Она смогла выдавить из себя улыбку, но Смита заметила испарину у нее на лбу и затуманившиеся от боли серые глаза.
— Привет, подруга, — Смита наклонилась и поцеловала ее в щеку.
— Привет. Ты приехала.
Нандини пододвинула стул.
— Садитесь, мэм, — сказала она.
Смита села и взяла Шэннон за руку.
— Вот не повезло, — сказала она. — Какая нога?
— Правое бедро. И я сама виновата: шла по улице и смотрела в телефон. Споткнулась о бордюр.
— Очень жаль. — Смита подняла голову и увидела Мохана и Нандини: они переговаривались в другом углу палаты. — Когда операция? Мохан сказал, они ждут хорошего хирурга. Неужели он один на всю больницу?
Шэннон поморщилась.
— Операция сложная. Я уже ломала эту кость в двадцать лет. Не спрашивай как. Придется сначала удалить старый протез и вставить новый. А вокруг старого кость разрослась. В общем, все сложно. А у этого доктора Шахани большой опыт таких операций.
— О боже, Шэннон. Я и не знала.
— Ага. — Шэннон повернулась к Мохану. — Мохан, так ты попросил их позвать другого врача?
— Да. Дежурный врач сказал… — Он повернулся к двери. — А вот и доктор.
Доктор Пал был высоким, но сильно сутулился. Стекла очков были мутными; из-под очков смотрели усталые глаза.
— Здравствуйте, мэм, — поздоровался он. — Чем могу помочь?
Шэннон сменила тон на вежливый.
— Простите за беспокойство, доктор, я просто… хотела кое о чем спросить. Во-первых, когда приедет доктор Шахани? И во-вторых, боль просто ужасная. Можете дать мне обезболивающее посильнее?
Лицо пожилого врача оставалось бесстрастным.
— У вас сломана шейка бедра, мисс Карпентер. Боль пройдет после операции. К сожалению, доктор Шахани вернется только послезавтра.
Шэннон поморщилась.
— О боже!
— Мне очень жаль. — Лицо доктора Пала чуть смягчилось. — Попробуем подобрать другие обезболивающие. Или, если хотите, назначим операцию на завтра, но оперировать будет другой врач.
Шэннон беспомощно уставилась на Мохана.
— Что скажешь?
На скуле Мохана дрогнул мускул.
— А этот другой врач так же хорошо оперирует?
Доктор Пал ненадолго замолчал.
— Шахани — наш лучший хирург, — наконец ответил он. — А ваш случай сложный из-за старого протеза.
— А вы можете прямо сейчас дать ей обезболивающее? — спросил Мохан. — Чтобы она не мучилась? Тогда мы посоветуемся и примем правильное решение.
Смита краем глаза наблюдала за Шэннон и думала, не связывает ли их с Моханом нечто большее, чем дружеские отношения, хотя тот утверждал, что нет. Она никогда не видела, чтобы Шэннон так полагалась на мужчину. С другой стороны, она никогда не видела Шэннон в таком состоянии.
Доктор Пал откланялся.
— Я вам сообщу, — сказал он и вышел из комнаты.
— Спасибо, Мохан, — сказала Шэннон и повернулась к Смите. — Видишь, почему я попросила тебя приехать,
