Тишина на дне коробки - Алёна Левашова-Черникова
День, переходящий в вечер был очень шумным и пьяным. Ной и Лея весь вечер не отходили друг от друга. Но никто не обращал на это внимания. Даже Кефа. Он всё время громко смеялся, постоянно что-то пил, бродил от одного собутыльника к другому, потом и вовсе полураздетый ушёл на улицу жарить шашлык с друзьями.
– Может пойдем купим тебе носки? – утомленный шумом, Ной прошептал Лее.
– Да, давай уйдем отсюда. Очень громко. И очень всех много, – Лее не терпелось остаться с Ноем вдвоем.
На улице всё ещё шел снег. Уже темнело, потому фонари вдоль дорожек казались ещё ярче. В конце дорожки виднелись бани, а от людей, вышедших из парилки, валил пар, они смеялись и играли в снежки. Лея с Ноем прошли мимо веселящихся постояльцев «Вифлеема», на лицах ребят блуждала снисходительная улыбка – шумные гулянья казались для них сейчас чем-то далёким в их тихом, заснеженном мире.
– Ещё дальше? – спросила Лея.
– Немного, за банями есть небольшая ярмарка, нам туда.
За деревянными домиками бань показались треугольные крыши уличных ларьков, украшенных огоньками. В их глубине сидели старушки, торговавшие банными принадлежностями, вязаными носками и шалями. Пахло глинтвейном и жареным в специях миндалём. Лея повернулась назад к дому, в котором они жили – он был так далеко, что еле различался среди холмов и деревьев, отделявших девушку от коттеджа. В этот момент Лею не угнетало её неоднозначное поведение и тот факт, что Кефа сейчас там, в том доме, который казался ей таким далеким. С кем он там? Лея видела, что ему весело без неё – Кефа и не заметил, что она ехала в другой машине, что в доме даже не подошла к нему, а потом и вовсе ушла куда-то с другим парнем. И её это не беспокоило – сейчас все мысли девушки были устремлены только к тому, кто шёл с ней за руку по этому сказочному городку. А кого интересует что будет дальше? Привыкшую из-за всего переживать, сейчас её это не волновало.
Время шло медленно, как будто сжалившись над Леей. Она наслаждалась глинтвейном, который они пили с Ноем под кедром в новых, только что купленных варежках. Потом они снова шли покупать всё, что могло согреть их в эту ночь. Хотя сейчас Лее было тепло как никогда – вечно мерзнущая сегодня она не нуждалась ни в варежках, ни в носках. Тем не менее, в большой крафтовый пакет легли белоснежные варежки, две пары вязаных носков с оленями, две пижамы – красная и синяя в имбирных человечках – для Леи и Ноя. А потом ещё один глинтвейн. Грудь жгла ароматная, пряная жидкость и дыхание Ноя на щеке Леи. Он был так близко от неё, что чем ближе он находился, тем ещё ближе хотелось к нему быть. Всё это должно было пугать её, но не пугало. Лея знала, что сегодня она будет ночевать в номере Ноя, а не Кефы, знала, что переступит черту. И она хотела, чтобы всё было именно так. Возможно, это будет счастливейший день в её жизни. Она просто не могла себе отказать в этом. Знала, что виновата. И что счастлива. И что это не продлится долго.
***
В тот вечер они больше ни с кем не общались. Казалось нечеловечески жестоким разрушить эту тишину, которая парила между Леей и Ноем. Они прошли мимо уже изрядно подвыпившей компании товарищей. Лея даже не посмотрела, где был Кефа. «Не сегодня, просто не сегодня», – раздавался голос у неё в голове.
Всё по той же поскрипывающей деревянной лестнице они поднялись в номер Леи. Глинтвейн всё ещё согревал её изнутри. Окна светились рождественскими огнями, забрасывая внутрь золотистый, тёплый свет. В полном молчании Лея разложила пакеты с уютными покупками, отдав один пакет Ною. Она не слышала, как он вышел. И тут же, только окинув взглядом опустевший номер, девушка ощутила подкатывающую разрушительную пустоту. «Как можно пугаться отсутствию человека, которого знаешь первый день?» – уткнувшись лицом в ладони, шептала Лея. Но она перестала искать логику во всём, что её окружало. Теперь ей было жизненно необходимо счастье – пусть немного эгоистичное, пусть странное, пусть вообще никто в этом мире её не поймет, кроме одного человека. И пусть он как можно скорее снова войдет в эту комнату. И он войдет. Дверь тихо приоткрылась, и в комнату вошел Ной в синей пижаме с имбирными человечками. К лицу Леи снова прилила кровь, словно сама жизнь, замерев на мгновение, опять побежала по венам.
В полумраке Лея видела его милую, скромную улыбку. Всегда сам немного испуганный, он был таким трогательным в смешной пижаме. Совсем домашний, такой до трепета в груди тёплый, как само Рождество, как мерцающие огоньки в окнах домов. Ей хотелось плакать от разливающегося внутри счастья. Вся она настолько чуждая этому чувству, наконец, с ним встретилась. Чтобы не расплакаться, Лея взяла пижаму и ушла в ванную переодеться. Даже тонкая дверь, отделявшая её от Ноя, заставляла тело Леи холодеть от перспективы вот так, как сейчас не видеть его.
Выйдя из ванной в пижаме и теплых носках, она увидела Ноя – он никуда не делся, никуда не исчез, а сидел на кровати и ждал её. В воздухе повисла пауза. Они не понимали должны ли сейчас придерживаться принятых в обществе правил общения с человеком, которого знаешь первый день или поступать так, как они чувствовали. Когда Лея сделала шаг к кровати, парень слегка подался к ней, словно собираясь встать. Но Лея выставив вперед ладонь, жестом показала оставаться на месте.
– Давай закажем еду, еще чего-нибудь сладкого и огромную чашку капучино, м? – спросила Лея, присаживаясь на край кровати.
– Кто в своем уме откажется от этого? Потом включим рождественский фильм и не будем его смотреть, потому что проговорим всю ночь?
– Да, такой вариант идеально подходит.
Ной притянул Лею к себе. Она с легкостью ей не свойственной приняла этот жест, устроившись на его плече. Лея вслушивалась в каждую нотку его мягкого голоса, когда он делал заказ. С жадностью одинокого человека, она старалась запомнить в этот день каждую деталь, пыталась бережно всё сохранить, потому что знала – этими воспоминаниями ей придется жить еще много лет. Возможно, они будут поддерживать в ней огонь жизни в самые холодные времена.
Потом началась предрождественская ночь. Лея и Ной смотрели на огни ёлки, горевшей
