Клавдия Лукашевич - Бедный родственник
— Нет, нет… Я привык жить один… А потом при моей школе я себе тоже помещение отвожу…
Василий Алексеевич ушел разобиженный.
* * *Пришло еще одно Рождество. Иван Васильевич ходил по своей квартире счастливый и веселый: постройка его школы приближалась к концу; были уже готовы и столы и скамейки, из столицы были выписаны книги, карты и всякие учебные пособии… Школа скоро должна открыться, и там закипит шумная, полезная и деятельная жизнь. Иван Васильевич точно помолодел: здоровье отстало лучше, и о глазах светилась необыкновенная радость. Да разве может не радоваться человек, если он сознает, что жизнь его не прошла пусто и бесследно, что на память о нем останется святое и великое дело?
Накануне к Ивану Васильевичу заходили жены его племянников и убедительно просили его встречать в их семьях праздник, но старик наотрез отказа лея.
— Я поеду на кутью в Растеряево, в ты можешь идти к кому-нибудь из твоих родных, — сказал Иван Васильевич своей кухарке.
Действительно, за ним приехал ямщик и уже давно дожидался у ворот. Весело разговаривая, они стрелой неслись восемь верст, затем свернули с тракта и остановились у большой новой избы с резными окнами и с резными петухами над воротами.
Вся семья высыпала встречать приехавшего.
— Здравствуйте, мои хорошие! — приветствовал он ребятишек. — Ну что, Ваня и Варяша, как вы учились? Что нового?
— Мы хорошо учились, дяденька… Учительница Нас очень хвалила и по книжке нам дала.
— Молодцы!
— Полноте, ребята, надоедать барину! — сказал ямщик, отстраняя детей.
— Та нас, Степан, оставь в покое. У нас с ними свои дела.
— Жалуйте, дорогой барин… Жалуйте! — приветливо говорила хозяйка.
В избе был накрыт стол на сене, стоила кутья, сытный ужин. Вся семья и гость сели за стол, и всем казалось, что праздник так, светел и радостен. Особенно было дорого Степану и Маше, что к ним приехал на кутью их благодетель, как они называли между собою Ивана Васильевича.
