Александр Найденов - Сухой остаток
- Вы не беспокойтесь, мы буквально на два часа,- сказала Татьяна.
- Ни, ни, ни! слышать ничего не хочу! Столько не видались - и чтобы не погостили?!
- Мать, гляди, кого я к тебе веду!- открывая из сеней дверь и впуская съемочную группу в избу, кричал Сергей Павлович.- Давайте, я вас представлю. Это - Светлана Юрьевна, супруга моя, это - водитель Игорь, журналистка Татьяна... не знаю, как по отчеству?
- Просто Татьяна,- сказала Гаврилова.
- Ну, просто, так просто. А это... да ты узнала!
- Здравствуйте, Виктор Васильевич, как вы... повзрослели,- сказала хозяйка, протягивая Трофимову руку и взглядывая на его полуседую бороду.
Губы у Светланы Юрьевны, совсем не накрашенные, были окружены морщинками и волосками.
- Можно на "ты", на "ты"!- веселился Симко.- Они старые знакомые,объяснил он Гавриловой,- лет двадцать с гаком назад на Севере познакомились.
- Виктор, помнишь, на ледоколе?- спросил он Трофимова и, не дожидаясь ответа, опять объяснил репортерше.- Работала на ледоколе "Ленин" она, мы там с Виктором вместе фильм делали, а на другой год я туда прилетел один доснимывать, с другим оператором. Ну, вот и... До "серебрянной" свадьбы скоро срок домотаем!
И хозяйка, и Трофимов,- отчего-то оба смутились.
- Ты хоть женился, наконец, Виктор?- спросила Светлана Юрьевна.
- Нет... Так все как-то... не удалось... А теперь уж зачем?..
- Женится он еще - какие его года! Подыщем ему здесь...- бодро начал возрожать Сергей Павлович и сам, почувствовав фальшь в своем голосе, на мгновение осекся...
За обедом они угощали гостей деревенской едой: куриным супом из собственной курицы, картофелем со своего огорода, квашенной капустой, солеными груздями, хлебом домашеней выпечки, самогоном. Правда, самогона рюмку выпил только Симко: водителю нельзя было пить, Трофимов же отказался:
- Я теперь не пью,- сказал он, невольно замечая краем глаза выражение лица Светланы Юрьевны.
Татьяна Гаврилова изложила хозяевам цель своего визита, но, к удивлению Владимира Васильевича, Симко наотрез отказался говорить о кино, пока все не встанут из-за стола. После обеда он, напустив на себя самый серьезный вид, повел Гаврилову в огород. Светлана Юрьевна и за ней Трофимов, с камерой и штативом в руках, следовали за ними поодаль. Водитель Игорь вернулся к автомобилю. Светлана Юрьевна медленно шла по борозде между грядами моркови, внимательно смотрела, наклонив голову, себе под ноги, будто что-то искала, и опять показалось Трофимову - искать ей нужно только его.
Симко, подвел журналистку к новенькому, блестящему под солнечными лучами срубу бани, погладил ладонью нагретые бревна, прошелся в своих резиновых чунях до угла, остановился и сказал: Снимать будем здесь.
Татьяна велела Трофимову настраивать камеру.
- Мы в гостях у бывшего режиссера, который предпочел кинематограф занятию крестьянским хозяйством, Сергея Павловича Симко,- начала репортаж Татьяна,- Пожалуйста, Сергей Павлович, объясните, что побудило вас принять такое решение?- спросила она, поднося микрофон к Симко.
- Вы видете перед собой счастливого человека!- пылко произнес Сергей Павлович и шлепнул ладонью по гладкому срубу,- Это сделал я своими руками! Оглянитесь - вам сейчас оператор покажет,- баню, сарай, конюшню, большую часть мебели, которая у нас в доме,- это все сделал я. Я перекрыл крышу, поднял домкратами дом и заменил бревна нижних венцов, причем, практически все я осилил один! Теперь это может послужить потомкам хоть через сотню лет. Понимаете, я имею материальное подтверждение полезности своего присутствия в мире!
Меня спрашивали про советское кино, что оно умерло. Жалею ли я? Нисколько! Я отдал ему лучшие свои годы, здоровье, энергию,- но в один печальный миг убедился - вовсе не искусство, не идеи прекрасного управляют народом, а гораздо более мощное чувство - зов человеческой алчности. Впрочем, надо признать, что и во мне любовь к кинематографу была в значительной степени замешана на корысти: ведь приятно, согласитесь, воображать себя мыслителем, лидером, способным увлечь людей. И вот, прошло в сущности, совсем мало лет - и ничего не осталось. Даже сам я уже забываю о своих фильмах... Только помню один длинный план - представляете, море во льдах, и над ним густой, красный-красный в половину неба закат, я на этом кадре пустил финальные титры,- засел он у меня в душу,- Симко положил руку себе на грудь, помолчал и продолжил.- Я не считаю свою жизнь потерянной, нет,- мне тоже посчастливилось урвать то, что мне было нужно: у меня есть ремесло в руках, дети мои учатся в институте, рядом со мной жена...- Симко замолчал, задумался, посмотрел в голубое стекло объектива, на Трофимова, приникшего щекой к камере, на прищур его левого глаза, на свою жену, Светлану Юрьевну, вставшую у Трофимова за плечом...
Трофимов чуть не прервал интервью: так его возмутили слова Симко. Лучший друг перечеркивал его жизнь, объявлял ее бесполезной! Но потом мелькнула мысль: ведь запомнился же Симко тот закат? Пускай всего один кадр и только одному человеку. Какая разница? Это все равно - уже что-то!..
