Виталий Сырокомский - Загадка патриарха
Отвез гостя посол в лучший рыбный ресторан у моря. Метрдотель встретил Егорычева сладчайшей улыбкой, отвел самый удобный столик.
- Николай, - сказал Капитонов, - а тебя в Москве ждут.
Было ясно, кто ждет, но с повинной, раскаявшегося.
- Нет, Иван Васильевич, каяться не поеду. Если МИД вызовет - на совещание или для консультаций - пожалуйста.
- Это ты окончательно решил?
- Не обессудьте, - развел руки Николай Григорьевич...
В Москву его вызвал уже Горбачев и отправил послом в Афганистан. Это был очень ответственный момент - начинался вывод советских войск. Егорычев с гордостью вспоминает: первые пятьдесят тысяч солдат были выведены домой без потерь - совпосол и глава афганского государства Наджибула точно выполняли все договоренности.
А потом министром иностранных дел стал Э.А. Шеварднадзе. Егорычева он не любил - тоже за самостоятельность и независимость. А заодно, назначив новым послом в Афганистане своего первого заместителя Воронцова (что неслыханно в мидовской практике!), министр убил и второго зайца - набиравшего силу соперника отправил подальше от Москвы.
...С Егорычевым мне работалось хорошо. Я должен был быть доволен.
Но рвался я в газету, на творческую работу. Школа, пройденная в горкоме, была полезной, но учиться в ней вечно я не хотел. И в июне 1963 года бюро горкома утвердило меня редактором "Вечерней Москвы".
Так я вернулся домой. В 34 года стал самым молодым редактором столичной газеты. Начался новый этап жизни.
"Вечерка", второй заход
Дела в "Вечерке" шли ни шатко, ни валко. Тираж составлял 300 тыс. экземпляров - мало, очень мало.
Спустя три года тираж "ВМ" возрос до 600 тыс. Но досталась эта прибавка тяжелым трудом всего коллектива.
"Московская сплетница" - такая была репутация у газеты, с чем я никак не мог примириться. Во многом все дело было в том, что "Вечерка" печатала в каждом номере бракоразводные объявления. Избавиться от них мне не удавалось: таких публикаций требовал закон, а кроме того, МГК на этом неплохо зарабатывал: за каждое объявление надо было платить 40 рублей.
Но Бог услышал мои молитвы. Однажды утром раздался звонок по "вертушке":
- Товарищ Сырокомский, это говорит Полянский (в то время член Политбюро, первый зам. Председателя Совмина СССР. - В.С.). Объясните мне, почему ваша уважаемая газета печатает бракоразводные объявления. Ведь развод - сугубо частное, личное дело, зачем сообщать об этом всем читателям?
Я даже подскочил в кресле:
- Дмитрий Степанович, вы совершенно правы. К тому же (это я придумал на ходу) антисоветские организации за рубежом, особенно НТС, рассылают по адресам, указанным в бракоразводных объявлениях, свои провокационные материалы.
- Вы уверены в этом?
- Да, мне кто-то говорил.
- Хорошо, думаю, я вам помогу...
Через три недели пришел Указ Президиума Верховного Совета СССР, отменяющий публикацию бракоразводных объявлений. Для всех это было радостью, за исключением разве что Управления делами МК и МГК КПСС.
Между тем редакция стала чаще предоставлять слово директорам предприятий, институтов, школ, известным ученым, педагогам, медикам, писателям, режиссерам.
Но над авторитетом газеты надо было еще работать и работать. Мы избрали два пути: первый - резко повысить эффективность наших проблемных и критических материалов. К примеру, по моей статье "Отходы - в доходы" (после поездки в Венгрию) Комитет партийно-государственного контроля МГК КПСС и Моссовета принял специальное постановление "О мероприятиях по упорядочению сбора вторичного сырья и промышленных отходов и улучшению использования их в производстве товаров народного потребления". После другой моей статьи - об организации торговли в Берлине - в Москве закрыли в воскресенье все магазины, кроме дежурных: чтобы в выходной день люди не таскались по магазинам, а проводили досуг в семье, с детьми, ездили за город, ходили в музеи. Вопрос назрел давно, об этом говорили и в горкоме, и в Моссовете, моя статья послужила последней каплей.
Можно привести целый список негодных чиновников, директоров магазинов, снятых с работы после писем читателей в газету и выступлений "ВМ". За невнимательное отношение к нуждам москвичей строго наказали начальников ряда жэков, различных коммунальных служб. Вообще, письмо читателя было в газете "священной коровой", приоритетом, которому служили все отделы.
К "Вечерке" надо было приучать и "верхи" - в этом заключался второй путь. Мы избрали беспрецедентный способ. Все знают о тогдашних успехах нашей космонавтики. Героя, вернувшегося из космоса, ждала на Земле торжественная встреча. На Красной площади устраивался митинг, на Мавзолее - первые лица страны, в гостевых ложах - цвет столицы. Митинг заканчивался в установленное время, а потом в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца проводился великолепный прием с обильной выпивкой и изысканными закусками. Побывав однажды на таком приеме, я решил "проникнуть в Кремль". Преодолеть охрану помог Н.Г. Егорычев. Надо было только умудриться выпустить номер газеты к 14 часам, когда начинался прием.
Тут, как ни странно, помогли формализм и казенщина, которые были характерны даже для такого подлинно народного праздника, как возвращение космонавтов. Все было расписано заранее: кто принимает рапорт, в каком порядке следует кортеж через Ленинский проспект, кто приветствует его на улицах, как герой поднимается на Мавзолей, как проходит митинг, кто находится на гостевых трибунах и т.д. и т.п.
В редакции ветеран газеты Илья Пудалов заранее готовил текст отчета о приезде космонавта и, по мере надобности, вносил дополнения и уточнения. Задерживали только снимки. Обычно они делались на трассе кортежа, дать фото Мавзолея мы уже не успевали. Но в остальном праздник точно воспроизводился. В 13.30-13.45 номер был готов. Машина уже ждала (номер ее был известен охране), и я мчался в Кремль.
У входа в Георгиевский зал стоял столик, на котором я и укладывал пачку газет. А два экземпляра относил в президиум - П.Н. Демичеву и Н.Г. Егорычеву. Те показывали номер соседям. Вначале на меня смотрели с удивлением, но потом привыкли. "Московская сплетница" доходила до самых "верхов". Расходившиеся после приема гости охотно разбирали свежие номера "Вечерки".
За три года редакторства не было ни одного "цензорского" вмешательства городских властей. Редактор "Вечерней Москвы" был избран членом МГК КПСС и депутатом Моссовета, делегатом XXIII съезда КПСС.
Было известно, что постоянным и внимательным читателем "Вечерки" является Н.С. Хрущев. Так вот, Н.Г. Егорычев не раз просил газету послужить "пробным шаром": если горком собирался выступить с каким-нибудь серьезным предложением, то вначале эта проблема в виде постановочной статьи "обкатывалась" на страницах "ВМ". И в зависимости от реакции Хрущева горком часто вместе с Моссоветом "входил" в ЦК и Совмин со своим предложением, например, о переходе к многоэтажному жилищному строительству.
В редакции была хорошая рабочая атмосфера. Сотрудники чувствовали себя в безопасности, за крепкой спиной, какие бы острые, скандальные темы ни разрабатывали; они знали, что даже самая смелая инициатива, если она конструктивна, найдет поддержку и поощрение. Так, все вместе, общими усилиями коллектив редакции превращал "московскую сплетницу" в уважаемую и популярную газету.
Разумеется, "Вечерка" не всем нравилась наверху. Секретарь ЦК по идеологии Л.Ф. Ильичев не раз "наезжал" на газету. Особенно раздражала его наша линия в отношении творческой интеллигенции. После "исторических встреч" Н.С. Хрущева с московскими художниками и писателями Ильичев жаждал расправ, а "ВМ" продолжала спокойно и объективно рассказывать о писателях, художниках, режиссерах, актерах...
- Что это за особая линия у "Вечерней Москвы"! - не выдержав, набросился Ильичев на Егорычева. - Надо беспощадно бичевать всех этих абстракционистов и формалистов, а не делать вид, что ничего не произошло.
- "Вечерняя Москва" - газета Московского горкома партии и исполкома Моссовета, - ответил Н.Г. - Мы полностью доверяем главному редактору, это не его собственная линия, а позиция горкома. Если у вас есть серьезные претензии, давайте обсудим этот вопрос в ЦК...
Пристрастие Хрущева к "Вечерке" могло сыграть и злую шутку. Помню истерический звонок из Пицунды главного архитектора Москвы М.В. Посохина:
- Прекратите печатать свои "Проекты и свершения"! Вот вы дали проект нового здания МХАТа из расчета три тысячи мест, а Хрущев возмутился: "Почему не пять тысяч!". Он просто не понимает разницы между театром и стадионом, даже три тысячи - слишком много...
Не помню уж, какое решение окончательно приняли, но шума было много.
Умные хозяйственники тоже хотели использовать влияние газеты. Позвонил министр продовольственных товаров РСФСР:
- Помогите рассосать пробку. В Москве скопилось фруктовых компотов и соков на 100 млн. рублей. Люди просто не знают, как полезны эти продукты.
