Такое короткое лето - Станислав Васильевич Вторушин
— Ты как раз вовремя, — сказала Нина, открывая мне дверь, после того, как я позвонил. — Мы собираемся ужинать.
— Спасибо, милая и заботливая, — ответил я, переступая порог. — Но я сыт.
Она заметила мои неуверенные движения и сказала:
— Тогда иди на диван и спи.
— А чаем не угостишь? — спросил я.
— Ты, может, еще водки попросишь? — Она поддержала меня за локоть. — Иди на кухню, сделаю тебе чай.
Утром я долго стоял в ванной под горячим душем. Потом досуха вытерся полотенцем и посмотрел на себя в зеркало. Лицо хотя и выглядело немного помятым, но после душа приобрело человеческий вид. Вчера я явно перебрал, чего никогда не делал раньше. Слишком уж безнадежную картину нарисовал Василий Федорович. И без того мрачная жизнь показалась еще мрачнее. Но она продолжалась и надо было не дать себе затеряться в ней.
Завтракать я сел в свежей, отглаженной рубашке, хорошо выбритый, пахнущий дорогим одеколоном. На что острая на язык Нина незамедлительно отреагировала:
— Ну вот, были бы все мужики такие, как ты сегодня, мы бы, бабы, на вас не нарадовались.
— Это было бы скучно, — заметил я. — Настоящую радость можно познать лишь в сравнении с горем.
— Все это мелкая философия на глубоких местах, — сказала Нина. — Мужик должен быть мужиком в любой ситуации. Кстати, тобой вчера интересовалась одна девушка.
— Что же ты раньше не сказала? — Я даже подскочил на стуле от неожиданной вести. — Когда она звонила?
— Не звонила, а приходила сюда. — Нина поставила передо мной чашку с чаем.
— Тогда тем более надо было сказать.
— Ты вчера был такой, что если бы я что-то и сказала, все равно не понял.
Мне расхотелось завтракать. Я укоризненно посмотрел на Нину, словно это она была виновата в том, что вчера мне пришлось выпить лишнего.
— Не смотри на меня так, — сказала она. — Ничего серьезного не произошло. Девушка зашла потому, что случайно оказалась в нашем районе. Никаких срочных сообщений для тебя не было.
— Ну, а что она говорила? — Я сгорал от нетерпения узнать каждую подробность о приходе Маши.
— Пришла, поздоровалась, спросила тебя. Девушка элегантная и, по всей видимости, умная. Я пригласила ее в квартиру. Она прошла в комнату. Сказала, что зашла случайно. Сегодня вечером или завтра утром она тебе позвонит.
— Она не показалась тебе расстроенной?
— Да нет… — Нина посмотрела на меня и сказала, громко вздохнув: — Я удивляюсь, как такая девушка могла влюбиться в такого забулдыгу, как ты.
— Ну какой же я забулдыга? — обиделся я. — Ты же только что говорила обо мне хорошие слова. И потом, откуда ты взяла, что она влюбилась?
— Ну, а кто же ты, как не забулдыга? — сразу сделав строгое лицо, сказала Нина. — Тебе сколько лет? У тебя уже мог быть такой сын, как наш Андрей. А ты до сих пор болтаешься, как неприкаянный. Эта девушка не для тебя. Ты только испортишь ей жизнь. — Она говорила искренно и страстно. — Ей нужна забота, а ты привык жить один.
— Мне казалось, что ты относишься ко мне гораздо лучше, — заметил я.
— Он еще с претензиями. — Нина положила руки на бедра и качнулась, словно в танце. — Да таких, как ты и мой Гена, только я и могу вынести.
— Ты у нас молодец, — сказал я, встал из-за стола и поцеловал ее в щеку. — Спасибо за разговор. Мне надо спешить.
— Как всегда, отделываешься шуточками. — В голосе Нины послышалась обида. — Хоть бы рассказал, кто она такая.
— Потом, потом, — сказал я. — Увижусь с ней и все расскажу.
11
Через час я был у Маши на Шоссе Энтузиастов. Едва я появился на пороге, она бросилась ко мне, обняла обеими руками и уткнулась лицом в мою шею. Мне показалось, что из-под ее ресниц закапали слезы. Несколько мгновений я стоял, молча прижимая ее к себе, потом спросил:
— Что с тобой?
— Ничего, — ответила она. — Просто соскучилась о тебе.
— Ты такое чудо, — сказал я, прикасаясь щекой к ее голове и вдыхая аромат ее волос. — Я не понимаю, как мог существовать без тебя.
— Правда? — Она подняла на меня влажные глаза.
— Еще какая правда, — сказал я, наклоняясь к ее чуть приоткрытым губам.
Она стояла рядом со мной трепетная и такая беззащитная, что у меня появилось желание взять ее на руки и прижать к себе, словно ребенка. Я вдруг почувствовал такой прилив нежности, какого у меня еще не было ни к одной женщине.
Мы прошли в комнату, сели. Маша положила на стол свою тонкую руку. Я накрыл ладонью ее пальцы, наши взгляды встретились. Маша опустила голову, коснувшись лбом моего плеча, и сказала:
— Я уже не могу без тебя.
— Я же предлагал тебе поехать в гостиницу, — сказал я, осторожно целуя ее тонкие холодные пальцы.
— Я не могла. — Она смотрела на меня своими большими глазами и мне показалось, что в их глубине я увидел себя. — Я такая трусиха. Я не была готова к этому морально.
— Бери пример с ребят. Они еще не уехали?
Маша отрицательно покачала головой.
— Надо же как произошло, — с нескрываемой досадой сказал я. — И нам некуда деться, и их не выгонишь.
— Мне уже все равно, — произнесла Маша и осторожно прикоснулась губами к моему плечу. — Только бы быть рядом с тобой.
— Даже в гостинице? — спросил я.
— Даже в гостинице, — ответила она, не поднимая головы.
— Тогда пойдем. — Я поднялся и потянул ее за руку.
— Ты серьезно? — Маша недоверчиво посмотрела на меня и медленно встала.
— Здесь я чувствую себя не в своей тарелке, — сказал я. — Здесь все не наше. У меня такое чувство, что даже кровать мы берем у кого-то взаймы.
— А в гостинице?
— Там все-таки по-другому.
— Но у меня московская прописка. Меня туда не пустят.
Я понял, что сегодня она готова идти со мной даже в гостиницу. Но я понимал, что Москва не Прага. Если дежурной по этажу окажется какая-нибудь халда и, оглашая громовым голосом коридор, начнет выяснять зачем и почему Маша идет в номер к
