Олесь Бенюх - Похищение мечты
- Чем могу... помочь? - спросил Виктор.
- Сплю в ночлежке в Бауэри, - продолжал тусклым голосом человек. Питаюсь по талонам. Было три сердечных приступа.
Виктор ждал, что последует дальше. Человек замолчал, освободил руки, стал рыться в карманах. Долго не находил того, что искал. Наконец вынул узкую, плотную карточку, затянутую в прозрачный целлофан, протянул ее Виктору: - Пропуск. Работал в закрытой лаборатории.
На пропуске четко выделялись слова: "Министерство обороны США".
Человек выпил рюмку, стал быстро жевать кусок пирожка.
Выпил еще.
- Свяжите с вашим резидентом, - зашептал он. - есть важные секретные документы. Они у меня здесь, в кармане. Могу сразу же вам передать. Сейчас. Знаю также лабораторию, которая подчинена Лэнгли. Есть подходы к копировальщику. И надежные контакты в Объединенном комитете начальников штабов. нужны деньги. Выведите на резидента. Не пожалеете.
Молча слушая неожиданного собеседника, Картенев пытался спокойно оценить обстановку и решить, как поступить. Что это - провокация? Почему в Нью-Йорке? Почему не в Вашингтоне? Допустим, не на что приехать.
Почему на приеме? Откуда ему известно о приеме? В присутствии толпы народа? Почему ко мне, когда здесь еще пять-шесть наших ребят из представительства? Откуда знает мою фамилию и должность? Слишком много "почему", слишком. Все решают мгновения. Внезапно могут подойти двое и "дело о вербовке" будет состряпано.
На счастье Картенева Теннисон и Киветт шли прямо к нему.
Виктор шагнул к Теннисону и громко сказал: "Артур, этот человек разыскивает тебя. Говорит, у него к тебе дело". Теннисон с удивлением разглядывал неопрятного субъекта: "У вас ко мне... дело?". Тот держал в руках рюмку и тарелку и вид имел крайне смущенный. "Нет, я, собственно, случайно, - пробормотал он наконец, метнув на Картенева злобный взгляд. Здесь ли регистрируются случаи встреч с летающими тарелками?". "Извините, ледяным тоном произнес Теннисон. - Мы на четвертом этаже. А вам нужен восемьдесят четвертый". Человек еще раз с ненавистью взглянул на Виктора, невнятно извинился и поплелся к выходу. За ним потянулся еще кто-то.
- Сколько на свете любителей выпить и закусить за чужой счет! хохотнул Теннисон. Виктор тоже засмеялся - громко, отрывисто: - По-нашему на халяву.
Из дневника Ани Картеневой ... Из издательства Беатриса поехала в свою редакцию, мы - в генконсульство. Вечер провели у Раджана и Беатрисы. Он приехал в девятом часу. был усталый, разбитый, чем-то удрученный. Я его знала веселым, беззаботным, а тут... Беатриса проста, мила. Я без ума от нее. Только недоверчива, мнительна сверх меры. Весь вечер ее мучила какая-то мысль. незадолго до нашего ухода она увела меня в спальню. Смущалась,настраивалась, наконец спросила: "Можете вы сказать мне, Энн, что вам лично хочется больше всего на свете? Я жажду вас понять.Нет, не так. Не только вас, но как можно больше людей, разных людей. Для меня это очень важно. Есть ли она, как вы думаете, людская единая мечта?". Я уверила ее, что скорее всего единая людская мечта - это мечта о счастье. Но беда в том, что сколько людей, столько и пониманий счастья. Один грезит о том, чтобы накопить миллион, другой - чтобы прославиться навеки, третий - чтобы наесться хоть раз досыта... "А у вас, у вас лично?" - настойчивости ей не занимать. Я сказала, что у нас есть шутливая, но в основе своей верная присказка: "Главное - чтобы было здоровье, все остальное купим". Если же серьезно, то самое, самое главное - это любимая работа. Еще точнее - это ощущение твоей нужности людям.
- А как же любовь, муж, дети? - вырвалось у Беатрисы.
- то само собой разумеется, - сказала я. - Без этого вообще говорить о счастье бессмысленно. И потом еще одно, без чего все мы... я не мыслю себе счастья. Уверенность в будущем, в том, что будет завтра, что оно будет и через год, и через сто лет. И что в этом завтра будет легко и радостно.
Солнечно будет во всех отношениях.
Я замолчала. Молчала и Беатриса, глядя на меня ласковым взглядом. Я улыбнулась ей, закончила со вздохом: "Не так уж много я и хочу, правда? А то, что я желаю себе, я желаю всем людям - добрым и злым. Я верю, что именно среди злых пребывают такие, которые "не ведают, что творят".
