Сумма наших жизней - Софи Астраби
Тома поднимает голову, чтобы прочитать название магазина. Ему хочется верить, что на этот раз все будет иначе.
– Идем?
Тома кивает, и Камилла следует за ним.
Когда они толкают дверь, их сразу же поражает разница температуры внутри и снаружи. Камилла наклоняется к Тома.
– Это, вообще-то, магазин чего? – шепчет она.
– Не имею ни малейшего представления…
Тома смотрит на полки, заставленные всевозможными предметами. Свечи, блокноты, керамические миски и кувшины в форме петуха, Святые Девы в масках Бэтмена и большие ожерелья из ракушек. На стенах висят зеркала, а посреди комнаты стоят несколько разномастных кресел. Тома и Камилла делают несколько шагов внутрь магазина, и к ним тут же подходит женщина лет пятидесяти с мягкой улыбкой и теплым голосом. По ее взгляду, обращенному на Тома, Камилла сразу понимает, что это его мать.
– Добрый вечер, дорогой, как я рада тебя видеть.
Он наклоняется, чтобы коротко поцеловать ее в лоб, и женщина ласково обнимает его.
– Я тоже, мама. Чудесное место.
– Спасибо.
– Мама, это Камилла. Камилла, это моя мама, Франсуаза.
Женщины мгновение медлят, не зная, протянуть руку или коснуться друг друга щекой, и в итоге только неловко кивают. Тома спрашивает, чтобы развеять возникшее ощущение неловкости:
– Мама, это магазин чего?..
– Моих желаний.
В этот момент к ним подходит мужчина с тростью и широко раскидывает руки в приветственном жесте. От резкого движения деревянная трость падает на землю, но не успевает он наклониться, как ее подхватывает Франсуаза. Когда она выпрямляется, брови ее нахмурены и взгляд выражает неодобрение. «Тише ты», – кажется, беззвучно произносят ее губы.
– Тома! – продолжает мужчина, ничуть не смутившись. – Какое замечательное место, правда? И все это придумала твоя мать. Да, Франсуаза?
– Да, это такой концептуальный магазин, – говорит она спокойно. – Я продаю вещи, которые мне нравятся, только то, что хотела бы иметь сама.
– И она совершенно права! – восклицает мужчина громким голосом.
Камилла улыбается, наблюдая за этим дуэтом. Она находит их обоих трогательными, хотя подмечает, что насколько он общительный, настолько же она кажется сдержанной и что мужчинам явно проще, чем женщинам, находить себя великолепными.
– Я больше не хочу заставлять себя делать то, что мне не по душе, – продолжает Франсуаза. – И я думаю, пришел мой черед.
Последняя фраза, явно адресованная мужу, произнесена без всякой враждебности. Камилла думает, что если Франсуаза так говорит, то только потому, что считает правильным, – в этой женщине чувствуется мудрость.
– Это правда, теперь ее время.
Тома смотрит на отца и думает, не пропустил ли он чего-нибудь. Такие резкие перемены, хотя и вполне закономерные, все же удивляют. Может быть, риск оказаться парализованным помог отцу осознать степень свободы, которую ему всегда предоставляла жена? Лишь испытав слабость, мы понимаем, какую силу нам дают близкие. Тома молча смотрит на него. Он заметил, что тот цепляется взглядом за жену, как альпинист – ледорубом за скалу. Внезапно отец переводит глаза на Камиллу.
– Но… нас не представили! Франсуа, отец Тома.
– Камилла.
Глаза Камиллы расширяются от удивления. Тома привычно комментирует:
– Франсуа и Франсуаза, да.
– У моей жены всегда было что-то, чего у меня нет, нечто особенное. Две лишние буквы в ее пользу – «за». «За» – то есть закаленная, замечательная, завораживающая, захватывающая…
– Замученная, – добавляет она, закатывая глаза.
Но легкая улыбка трогает ее губы.
– Как Дюпон и Дюпонн в «Приключениях Тинтина», – продолжает ее муж.
– О нет! Только не это!
– А вы чем занимаетесь, Камилла? – спрашивает он уже серьезным тоном.
– Я флорист.
– Флорист! Фантастика! Я еще не был флористом. Слышишь, Франсуаза, я не был флористом. Хотя мне понравилось бы… К счастью, жизнь впереди еще длинная! Я, знаете ли, сейчас занялся картографией. Точнее, я составляю карты тайных троп, по которым можно добраться до того или иного места. Основные маршруты всегда проложены, но мы часто забываем об узких извилистых тропинках, правда?
Он на мгновение задумывается, а затем продолжает.
– Надеюсь, мне повезет, и я смогу продавать свои карты в магазине у Франсуазы! – говорит он, разражаясь смехом.
– Я беру маржу в сорок процентов, – невозмутимо говорит она.
– О, скажите, пожалуйста! Тридцать!
Тома незаметно делает знак головой Камилле и отводит ее в сторону.
– Пять минут – хорошо, а потом…
Но они не успевают сделать и трех шагов, как их настигает голос Франсуа.
– Камилла! Мои карты, вы возьмете их в ваш магазин? Маленькие извилистые тропинки… это и есть жизнь, разве не так?
79
Камилла
Камилла направляется к своему магазину. Через час у нее встреча с журналистом, который хочет написать статью о молодых людях с дипломом, которые «бросают все, чтобы стать ремесленниками». У Камиллы нет диплома. У нее есть аттестат «как у всех», но нет ни степени бакалавра, ни тем более магистра. Долгое время она считала это недостатком, даже изъяном, прежде чем поняла, что учеба – не для нее. Она всегда была хорошей ученицей, но при этом вечно нервничала, не могла уснуть перед контрольной по математике и терялась при виде чистого листа бумаги. В школе с ней часто случалось, что, написав три четверти работы, она замечала, насколько далеко отклонилась от темы – текст уже не имел с ней ничего общего. Многие ее работы возвращались с одним тем же замечанием: «Отлично! Если бы речь шла об этом». Камилла была мечтательницей, но с возрастом это перестало быть комплиментом.
Накануне ей позвонили родители. Камилла с облегчением услышала их голоса и в первые секунды разговора у нее даже перехватило горло. Этот звонок шел к ней так долго… Они не сказали, что о чем-то сожалеют, но все же признались, что скучают по дочери. Очень скучают. Камилла с трудом выдавила, что она тоже соскучилась. Некоторые слова бывает так трудно произнести.
Теперь Камилла осознает, что ее родители такие же взрослые, как и все остальные. Она понимает, что любовь, которая течет в ее жилах, – одно дело, и совсем другое – они сами, с их характером, мнением, выбором. Для нее они больше не декорация и не неприкосновенные божества, подарившие ей жизнь. Они просто люди. И поэтому в каком-то смысле она, конечно, разочарована.
– Может быть, через несколько лет ты еще вернешься к учебе… – проронила мать в ходе разговора.
– Ах, оставь ты ее. Ты же знаешь, у нее никогда не было по-настоящему больших амбиций.
Повесив трубку, Камилла не знает, на кого она злится больше – на мать или на отца. Она подошла к полке и открыла словарь. Кончиками пальцев она скользила по странице, пока не нашла слово, которое искала. «Амбиция». Она несколько раз перечитала определение, прежде чем закрыть книгу. Настойчивое влечение, решительная направленность к чему-то, желание достичь какой-н. цели. С каких это пор «что-то» стало обозначать исключительно славу, власть и деньги? Разве нельзя выбрать
