Долгий день - Елена Николаевна Ронина
Следующая категория пар – люди, прожившие друг с другом много лет, со всем грузом совместных отношений, обид и недоверия. В этих парах жены смотрели на Викторию тревожно. Видимо, у них были на это какие-то основания, и Вика не омрачала их отдых своей застенчивой улыбкой из-под огромных полей новой шляпы. В итоге собеседник появился за эти четыре дня один – пятилетний мальчишка. Родители ребенка были очень благодарны Виктории, когда та брала мальчика на часок и они вдвоем строили замки из песка на пляже. Но мальчик хотел говорить на темы, интересные ему, а не Вике. Да и не сказать, чтобы она безумно любила детей. Это было от нее еще очень далеко. Она об этом еще не задумывалась. Лет ей всего тридцать, впереди еще целая жизнь. И как минимум лет шесть есть для решения именно этой проблемы.
Привычка спуститься вечером в бар, выпить какой-нибудь коктейль и потом неторопливо пройтись перед сном по прохладному пляжу с белым, как снег, песком образовалась в первый же день. Рядом с барной стойкой каждый вечер гитарист наигрывал милые национальные мелодии. Этот черный музыкант в яркой длинной рубахе своим тихим, но слегка надрывным голосом добавлял еще больше покоя и умиротворенности Викиной душе. Она тянула неторопливо из трубочки заказанный напиток и улыбалась про себя, глядя в одну точку.
В какой-то момент она поняла, что одна точка давно уже является приятным мужчиной средних лет, который мило улыбался ей в ответ. Причем, скорее всего, мужчина все понимал. Ему было ясно, что улыбка предназначена не ему и Вика смотрит сквозь него. Просто он попал под рассеянный, ничего не значащий взгляд. Он думал, что, наверное, этой молодой женщине сейчас хорошо, и уж точно это никак не связано с его персоной. Но смотреть на нее ему было приятно, и он интеллигентно ждал продолжения истории со стороны женщины.
«Боже, как неудобно, – подумала Вика, когда поняла, что вот уже минут десять пристально смотрит на мужчину. – Наверное, он думает, что я с ним заигрываю. Хотя вроде нет, не думает. А если думает, то почему не подойдет? Или ему это не надо? Или просто хорошо воспитан и не хочет мешать моему одиночеству? А чего хочу я?»
В дурацком толстом журнале в самолете Виктории как раз попалась статья о скоротечных курортных романах. Выводы, которые она из этой статьи сделала, были: во-первых, не принимать ничего всерьез и не строить планов на будущее, во-вторых, если хочется с кем-нибудь познакомиться, не стесняться и заговорить первой. На отдыхе не должно быть понятий удобно – неудобно, прилично – неприлично. Просто нет времени для разбега. Пока будешь думать, либо отдых закончится, либо тебя кто-то опередит. Да и, собственно, почему нет?
Национальной принадлежности мужчины Вика определить не могла. Не русский, это все, что было понятно. С официантами общается по-английски. А почему все-таки сразу «не русский»? Наверное, даже не по одежде. А по взгляду – спокойному, уверенному и в себе, и в жизни, которую он ведет, и в завтрашнем дне. Еще по походке, по манере садиться на высокий барный табурет. Словами не объяснить, но иностранцы чувствуют себя не то что хозяевами жизни, но постоянными ее завсегдатаями. Им эта роскошная жизнь привычна, она их не удивляет. И они ею пользуются, принимая все как должное.
– Простите, не помешаю вашему одиночеству? – набралась храбрости и спросила Виктория.
Мужчина широко улыбнулся. Вот-вот, главное все-таки улыбка. Открытая, с идеальными белыми зубами. Да! Открытый взгляд и улыбка. Ну конечно, иностранец!
– Это я вам боялся помешать и давно хотел с вами познакомиться. Вы не против? Вернер Херст.
– Очень приятно, господин Херст. Меня зовут Виктория. Можно просто Вика. Так, наверное, проще.
– Ну а я просто Вернер. Так тоже проще. Вы ведь русская? Откуда вы приехали? Надолго ли здесь?
– Всего на десять дней, и вот не заметила, как четыре дня уже позади. А я действительно русская, приехала из Москвы. – Вика заметила, что первый раз за длительное время сказала, что она просто из Москвы, и при этом не добавила ни слова про Баку. Ей в первый раз не захотелось будить воспоминания. Хотелось продлить ту легкость, которая образовалась в отношениях между ними с первых же фраз. – А вы откуда?
– Я живу неподалеку от Франкфурта.
– Вы немец, а почему мы тогда разговариваем по-английски?
– А вы, значит, к внешним достоинствам еще и по-немецки говорите?
– Ну да, я профессиональная переводчица по образованию. Английский у меня второй язык, а немецкий – первый.
– Да мы просто нашли друг друга! Давайте выпьем по бокалу шампанского за знакомство и прогуляемся к морю. Вы ведь каждый день вечерами гуляете?
– А вы, стало быть, за мной наблюдаете?
– Не просто наблюдаю, но и сопровождаю издали. Все-таки страна не очень спокойная. Отель хоть и дорогой, и вроде все здесь очень достойно, но мало ли. Вы девушка уж очень броская.
– И тем не менее вы ко мне ни разу не подошли.
– А вам было одной очень хорошо.
– А вот и неправда! Я уже пару дней как заскучала, и мне очень захотелось все это обсудить. Вот эту страну, этот отель…
– Тогда есть предложение. С завтрашнего дня будем сначала все вместе смотреть, а потом обсуждать. Я здесь уже вторую неделю, и у меня о Кении сложилось свое впечатление. Да, собственно, я давно сюда приехать собирался. Но жары боялся и хотелось чего-то более цивильного. Знаете, как-то давно мне попалась книга Барбары Вуд о Кении. Не читали, случайно? Она называется «Красное солнце черной земли».
– Нет, даже о писательнице такой не слышала. Может, она на русский язык не переведена?
– Может, но книга эта меня очень зацепила. Там о том, как приезжали в Кению первые колонизаторы. Они не знали почему-то, что едут в саванну, в абсолютно отсталую страну, и везли с собой столовое серебро, фарфоровые сервизы, кровати из натурального дуба. А здесь все это надо было
