Мне хорошо, мне так и надо… - Бронислава Бродская
Галочка – наивная
Галина Борисовна всё не выключала телевизор. Надо выключать. Ну сколько можно смотреть ящик. Она сидела перед экраном на старом довольно продавленном кресле и смотрела передачу про здоровье с Еленой Малышевой. Малышева всё правильно говорила, но Галина Борисовна и так давно знала прописные истины, просто надо меньше лекарств принимать, организм же сам себя лечит. Голова её предательски клонилась набок, глаза закрывались, Галина на пару минут засыпала, начиная посапывать, потом просыпалась и снова смотрела в экран. «Это я днём так утомляюсь, что хочется просто глаза прикрыть», – думала она. Признаваться себе, что она спит перед телевизором, Галина Борисовна решительно не хотела. Это всё-таки стыдно, хоть никто и не видит, что с ней происходит. Рядом на диване полулежал Валя, её муж Валентин Иванович. Галина прекрасно знала, что телевизор он не смотрит, а просто уставился в прострации в одну точку в углу. Он не здоров и целый день дремлет, ни на что не обращая внимания. «Валя, ты слышал, какие она упражнения рекомендует для спины? Валя?» Валентин ей ничего не отвечал, но Галина упорствовала: «Валюша, просыпайся. Нельзя тебе целый день спать. Это неправильно и тебе вредно. Мы с тобой сейчас выйдем погулять». Галина слышала свой собственный голос и у неё создавалась иллюзия, что они разговаривают. Мир иллюзий давно не казался Галине Борисовне странным, он её даже безотчетно привлекал. Время перед старым, плохо настроенным телевизором, берущем только три программы, представлялось ей семейным временем. Валентин – её семья, каждый вечер она его усаживала на диван, и они сидели совсем недалеко друг от друга. Валентин никуда не спешил, его с недавних пор совсем ничего не беспокоило и не тревожило. Ему всё равно, какая там передача, а для неё этот просмотр новостей по Первому каналу, который Оля презирала, – мученье, долг. Сейчас они выйдут, пройдутся пять минут по двору, больше Валентин не выдерживал, она его покормит. Раньше, ещё пару недель назад, Галина Борисовна кормила мужа на открытой террасе, но сейчас похолодало. Кормить его стало нелегко, он плохо открывал рот, жидкая пища вытекала, надо было без конца вытирать подбородок. Твёрдую пищу ему совсем нельзя: зубной протез не держался, Валя почти не жевал и мог подавиться. Стирать в условиях сельского дома было трудно, и Галина повязывала мужу тряпку под подбородком. Он сидел за столом, как большой ребёнок. Ухаживать за ним тоже теперь надо было, как за маленьким. Галина привыкла, но себя всё же жалела. После еды его надо было вести в туалет, расстегивать штаны, пальцы Валентина совсем не слушались, хотя проблема была вовсе не в пальцах, просто он не мог сосредоточиться на действиях. Потом шла процедура совсем неприятная: менять памперс, укладывать на диван около телевизора, укрывать одеялом. А потом… Ура! Наконец-то она останется одна, предоставленная сама себе. Спокойно поест, вымоет посуду и пойдёт в спальню наверх, там теперь интернет. Проверит имейлы, почитает и заснёт. Назавтра опять всё будет то же самое: грустная рутина, от которой ей никуда не деться. Ещё недавно они с Валентином спали в одной постели наверху, но забираться наверх по лестнице стало для Вали мученьем, он пару раз падал, она его еле поднимала. Плохо, что они теперь спят порознь, они же муж и жена. Но делать нечего…
Они живут на даче, неподалеку от посёлка Пустошка Псковской области. До Москвы ночь пути. Люди в поезде морщатся, когда понимают, что оказались в купе с инвалидом. Скрыть это уже не удаётся. Надо бы, наверное, уезжать домой в московскую квартиру, тем более, что стало холодно, но Галина Борисовна твёрдо решила сидеть на даче до 1 октября, кровь из носу. Зачем ей была нужна «кровь» она и сама бы не взялась объяснить. Дала себе зарок, надо его выполнять. Галина Борисовна многого не умела, но это она умела в совершенстве: убедить саму себя, что она права, что делает что-то правильно. Сбить её с единожды принятого решения, было практически невозможно. До 1 октября сидеть в Пустошке надо потому, что Валюше на воздухе лучше, да и она вдали от цивилизации не подвергается московским соблазнам. Её долг – не оставлять мужа одного, и она не оставит! Это правильное решение и нечего давать себе поблажки, что бы там ни говорили. Какая разница, какая погода? 1-го – значит 1-го. В Галине Борисовне всегда было что-то неуловимо мазохистское, хотя если бы ей об этом сказали, она бы не согласилась. Она – человек долга, молодец! Неважно, что сейчас Валентин не может оценить её подвигов.
Впрочем, он никогда не мог. Сколько она делала для семьи, а кто это ценит? Муж не ценит. Галина Борисовна начинала заводиться, ей даже захотелось свою досаду на несправедливость мира кому-нибудь высказать, но было некому. Не ему же, старику с бессмысленным взглядом, который ей никогда не мог быть подспорьем.
В это лето ей всё-таки удалось прокатиться в Швейцарию на выпускной вечер внука. Мальчик её пригласил, что отказываться? Нет уж. Тем более, что она тут как раба, имеет в конце концов право. Как уж её Оля отговаривала! А почему бы и нет? Кому от этого плохо? Хоть летом надо что-нибудь придумывать. Она всегда умеет придумать как отпраздновать праздник оригинально, не так как у всех. Это дурацкое сидение за столом – скучно, пошло, банально.
Прошлым летом ей исполнилось 75 лет, так она такой юбилей устроила, ни у кого такого не было. Галина Борисовна мешала на
