Валериан Скворцов - Гольф с моджахедами
Из-за ноги, которая плохо гнулась, я летел в первом классе и практически один. В январе на африканский берег Средиземного моря направлялись в отпуск заливщики бензоколонок, продавцы и продавщицы супермаркетов, подмастерья из слесарных мастерских и другие в этом роде с билетами туристского класса. Они дымили кисловатой марихуаной, пили пиво и кое-что покрепче. Гвалт из-за шторы, отделявшей первый класс от экономического, доносился с нарастающей силой.
Вопреки шуму, я неплохо выспался над Средиземным морем. Двух часов мне обычно достаточно.
Старый Тунис я знал. Военные транспортники, возившие легионеров между Марселем и Алжиром, случалось, заходили в порт Бизерты. В марте шестьдесят четвертого мне даже удалось отстоять часть обедни на Родительскую субботу в храме святого Александра Невского. Строили его матросы-эмигранты, ухитрившиеся после Гражданской войны перегнать в Тунис корабли и подлодки Черноморского флота без расстрелянных до этого ими же офицеров. Последний церковный староста Иван Иловайский, ещё из "старых русских", умер, кажется, в восемьдесят пятом...
Не знаю, как выглядел старый аэропорт Туниса, но современный впечатлил меня архитектурой и объемами. Только не скоростью обслуживания. Усатый пограничник в генеральских эполетах минут сорок фильтровал у стойки ораву старшеклассниц из Америки, привезенных на практические занятия по истории на развалинах древнего Карфагена. Он поглядывал на пупки между короткими майками и джинсами и не торопился стучать штемпельной машинкой по паспортам.
Я использовал заминку для захода в медицинский пункт. Неизвестно, какие передряги ждали меня в гольф-клубе города Сус. Одни только сутки, проведенные в Праге, кончились двумя трупами... Из Чехии я ещё мог выбраться, как говорится, посуху. Из Туниса это вряд ли удастся. Разве что к туарегам на юг, в пустыню... Отметка о посещении при въезде в страну врача для осмотра случайной бытовой раны могла пригодиться.
Пока промывали рану и меняли повязку, медбрат за доллар бакшиша слетал к пограничникам и отметил паспорт.
На просторной площадке у выхода из аэропорта я потоптался минут пять, подставляя лицо солнцу. Пальто я перекинул через руку. Ласковый прохладный ветерок из пустыни шевелил чуб, отпущенный сто лет назад в Москве, чтобы впечатлять Наташу в Веллингтоне.
Сиюминутные заботы отпустили, я все чаще вспоминал о своих... И принял решение при первой возможности купить мобильный аппарат. Не опознанная таможенниками пачка в десять тысяч долларов в нагрудном кармане пиджака приятно льнула к сердцу.
Я знал, куда ехать, если, конечно, знакомая в прошлом гостиница была ещё жива.
Очкастый дед-таксист с недельной седой щетиной, выслушав адрес на моем французском, унюхал, уж не знаю почему, бывшего солдата пустыни.
- Тридцать пиастров, - сказал он про динары. - Без торговли?
- Без торговли, - ответил я. - Был под знаменами?
- Ну да, саперный вспомогательный... Отдохнуть или по делу?
- Еще не знаю. У тебя телефон есть? Я имею в виду не таксопарк...
- Есть. Меня зовут Слим. Машина моя. Я работаю самостоятельно.
Он протянул мне бумажный квадратик с номером.
- В другие города?
- Езжу, - сказал Слим. - Как тебя зовут?
На французском тунисцы, "бывшие" армейские, всегда на "ты".
- Базиль... Как теперь дороги?
Он вжал тормоз "Пежо 406", натянул и ручник, чтобы не влететь в борт другого такси, круто развернувшегося на шоссе почти перед нами. Машина отъезжала от полицейских патрульных. Таковы арабы: кто при начальстве, у того и преимущество проезда.
Я рассмеялся. Слим понял и рассмеялся тоже. Без всякого выражения на лице. Издал булькающий звук и показал коричневые беззубые десны.
- Нога болит или инвалидность? - спросил он.
- Болит...
- Сочувствую. Значит, прибавки к пенсии нет?
- А у самого?
Слим поднял левую руку и повертел в воздухе беспалой левой ладонью. Руль он держал, зажимая его между культей и большим пальцем.
- Отхлопнули дверью этой машины. Я ведь новую купил. Горячие ребята решили, что у меня много денег... Слегка пытали.
- Ну и как?
Слим показал коричневые десны. Улыбнулся. Я понял: обо всем не наговоришься.
Мы еле протиснулись между двумя рядами машин, бампер в бампер припаркованных вдоль "рю де Рюсси". Безымянная гостиница объявляла о себе вынесенной на штангах над тротуаром красной вывеской с французской надписью: "Отель на улице России". В сущности, помпезная вилла с балконами и арками, колониальной лепниной и балясинами, над которыми выше второго кирпичного этажа надстроены ещё два блочных со стандартными лоджиями. Марсельская архитектура, два века распространявшаяся по французским колониям. В Ханое родители несколько лет снимали комнату в такой вилле на авеню Бошан, переименованной теперь, конечно... Ставни-жалюзи, бронзовые ручки, вдвигавшие длинные запорные стержни в рамы, за которыми огромные фикусы сбрасывали жухлые жестяные листья на потрескавшийся цементный балкон... Мой детский мир. Если не считать холла гостиницы "Метрополь" и ресторана, где отец дирижировал джазом-бандом из харбинских балалаечников.
Скрипящая память, которая не вернет счастливые дни, а несчастья из неё не вытравить.
Это не мои слова. Юры Курнина. Напротив "Отеля на улице России" в бывшей трехэтажной казарме с единственной дверью и цифрой "1912" над притолокой он и доживал свои дни, выброшенный в 1975-м из Лаоса революцией, которой тщетно сопротивлялся на своем самолетике. После слепого полета и посадки под диктовку Юра не преодолел засевший в душе страх. Мне говорили, что с летчиками такое случается... Лаосцы иногда называли его "князь". Возможно, он и был им. Вдова Юры, лоснящаяся мулатка с обвисшим бюстом, по-прежнему обитала в доме напротив, но с новым мужем, оптовиком, фирма которого в переулке М'Барек у Центрального рынка называлась "Ганнибал"...
Туда мне ещё предстояло зайти.
Слим посчитал нужным отнести мою сумку в вестибюль.
- До скорого, - сказал я ему. Он кивнул и пошел к выходу. Угол домотканого рядна из верблюжьей шерсти, накинутого поверх пиджака, почти волочился по ступеням гостиницы. На макушке Слима, оказывается, сидела приплюснутая скуфейка, которую я раньше не заметил.
- Тридцать пять с половиной динаров за день, плата вперед, - сказала крупная туниска за конторкой. - Телефон, телевизор, ванная и завтрак.
- Хорошо, мадам, - сказал я. - Пожалуйста, телефонный код города Сус...
- Ноль три... Ваш номер шесть, второй этаж. Лифт справа от меня.
Паспорта она не спросила.
Комната, в которую я вошел, была темной. Створчатые ставни-жалюзи прикрывали широкую раму с бронзовой ручкой, которую я повернул, чтобы выдвинуть из пазов запорные стержни. Окно выходило на узкий двор, где под решетчатой оградой сохли выброшенные новогодние елки с обрывками лент.
Вот куда вновь принесло.
Телефон гольф-клуба в Сусе ответил, едва пошел сигнал вызова. Сообщение я получил неприятное: интересующий меня агент по продажам прогулок на стриженых лужайках за летающим мячиком уехал и появится завтра.
- Завтра когда? - спросил я.
- К полудню. Меня зовут Харудж, мсье. Может быть, я могу помочь?
- Спасибо, - сказал я. - Где он может находиться в Тунисе?
- Вы звоните оттуда?
- Оттуда, - ответил я. - Это срочно. Личное... Я прилетел из Германии.
- А, понимаю... Сегодня суббота. Он ходит к мессе. Может, вы застанете его после семи вечера в церкви Воскресения Христова. Знаете, это русская церковь. Скажите таксисту, чтобы отвез на авеню Мухаммеда Пятого. Рядом с банком... Иначе он привезет либо в синагогу, либо к грекам...
- Спасибо, - сказал я и повесил трубку.
Православные арабы существовали в Тунисе. И место, куда они ходили, по выражению неизвестного мне Харуджа, "на мессу", я знал. Принимая во внимание мою увечность, это минут сорок по бульвару Бургибы и ещё десять-пятнадцать минут после поворота налево на Мухаммеда Пятого.
Я снова поднял трубку телефона, набрал номер мадам Ганнибал, бывшей "принцесс Курнин", и услышал, как она сказала мужу в записи на автоответчике:
- Гэнни, я у массажистки, вернусь около шести. Поскучай немного...
Дождавшись сигнала записи ответного послания, я ответил:
- Это Базиль д'Этурно подслушивал. Я прикатил с острова Фунафути... Поищите на карте, возможно, это не займет много времени... Мне нужно повидаться с кем-то из вас. Я напротив, в гостинице, телефон 328-883, комната шесть. Может, поужинаем? Свободен для вас до шести и после восьми вечера.
Я повесил трубку.
Кроме Слима, мне мог понадобиться ещё один человек. У Ганнибала в конторе крутилось много подручных, в том числе и из охраны.
Третий звонок я сделал в представительство "Аэрофлота". Завтра в полночь вылетал аэробус Ил-96-300, рейс из Сан-Паулу, в Тунисе промежуточная посадка. Прибытие в Шереметьево в 7.30 утра московского времени. Я попросил забронировать билет.
