Сергей Каледин - Записки гробокопателя
Бурят потоптался еще немного для порядка и ушел домой, в санчасть.
Валерка положил тяжелую руку Косте на плечо.
- Пойдем, земеля, осетринки покушаем. Погоди, забыл, тебя ж Лысодор в штабу ждет. Еврея тоже. Документы получать. Потом не чухайся, прямо сюда.
- А не надо воровать, - стоя у дверей штаба, по-домашнему увещевал майор Лысодор старшину срочной службы Рехта. - Чего ж теперь рыпаешься? Сколько ты задолжал стране и государству?
- Триста восемьдесят, - ковыряя землю хромовым офицерским сапогом, промямлил Рехт.
- Ну вот. А туда же - домой собрался, - развел руками Лысодор. - Ты сперва с казной рассчитайся... На земле поработай, покопай. На земле рублей шестьдесят в месяц заработаешь. Глядишь, к Новому году и рассчитаешься. А ты как думал?.. Не надо воровать. Сними-ка ремешочек!
Красавец Рехт расстегнул ремень и протянул Лысодору.
- Ишь как ты пряжечку изогнул, по моде. - Лысодор почти без усилия разогнул пряжку в положенное уставное состояние и вернул ремень Рехту. - Еще раз увижу - на губу... Понятно говорю?
- Так точно! - отчеканил Рехт.
- Ну, золотая рота, - Лысодор обернулся к притихшим на всякий случай дембелям, - заходи в штаб по одному. Прощеваться будем. Ицкович первый.
И Лысодор вступил в темное нутро штаба. Фиша пошел за ним.
Костя оправил гимнастерку, проверил указательным пальцем звезду - на месте ли пилотка.
- Костя, я тебя очень прошу! - Рехт ухватил Костю за рукав. - Выручай! Он запоздало сунул руку, здороваясь.
Костя принял в сторону, хотел было удержать руку в кармане, но рука сама собой вытянулась наружу и вяло пожала руку бывшего Костиного мучителя. Когда старшина Егор Остапыч Мороз был в отпуске, их четвертой ротой месяц командовал старшина срочной службы Рехт. Костю он тиранил за то, что москвич. Месяц не вылезал Костя с полов и через ночь чистил на кухне картошку.
Рехт - отдать ему должное - сейчас покраснел.
К штабу подошел Валерка.
- Записок не хватило, бухих полно.
- Запиши на себя пяток простыней, а?.. - канючил Рехт. - Будь другом! Ведь на полгода тормознут... Запиши, а?..
Валерка ковырялся в зубах, ожидая, что скажет Костя. Костя медленно достал пачку "Опала", вытянул сигарету, протянул пачку Валерке, тот, хоть и не курил, взял сигарету. Затем Костя аккуратненько оправил пачку и не спеша уложил ее в карман. Рехту не предложил, хотя Рехт курил.
- Ну, три простынки...
- Ты человеческий язык понимаешь, да? полувопросительно-полуутвердительно ласково спросил Костя, снял несуществующую табачинку с языка и долго ее рассматривал.
Рехт уважительно ждал, пока Костя разберется с табачинкой.
- Ты сам-то откуда? - спросил Костя, вытирая пальцы. - Из немцев?
Рехт закивал расчесанной на пробор головой.
- А великий русский язык понимаешь?..
Рехт заволновался, побледнел...
- Я же тебе, Рехт, говорил неоднократно, чтобы ты шел. Ты ходить умеешь?.. Куда?
Костя сложил ладонь трубочкой и, приставив ее к уху старшины, шепнул ему что-то.
- Падла, - сквозь зубы процедил Рехт.
- А ты чем недоволен, в натуре? - Валерка Бурмистров шагнул к ним, не переставая ковыряться в зубах.
Рехт зашагал прочь по бетонке.
- Кусок паскудный! - вдогонку ему крикнул Валерка. - Чеши репу - и скачками! Слышь, земеля, - Валерка уже перескочил на другую тему, - ты мне значок техникумовский на дембель не достанешь? Поплавок? Организуй, земель! Бутылка. Ну, две. Спиртяги.
- Спрошу, - с достоинством кивнул Костя. Как равный равному. - Куда ты его вешать-то будешь?
Валерка с трудом нагнул голову - мешал жирный подбородок - и стал осматривать свою необъятную грудь. Места для будущего значка и правда не было, все занято: "Воин-спортсмен", "Первый класс", "Мастер спорта", "Отличник Советской Армии", комсомольский значок на пластмассовой подкладке, "Ударник коммунистического труда".
- Спрошу, - еще раз пообещал Костя. - Как у тебя с собранием, приняли?
- Приняли! - Жирная Валеркина морда расплылась в улыбке. - По уставу гоняли - я те дам! Потом по политике. А я газет год не читал, сам знаешь, некогда. Короче, приняли. - Валерка подержал на лице улыбку, потом посерьезнел. - Ну, вообще в партию вступить сложно. Кроме меня, одного только приняли.
- Карамычев! - крикнул Фиша, выходя из дверей штаба. - Костя! Заходи!
Костя вошел в штаб. Фиша догнал его в коридоре и сунул четвертной.
- Ты мне будешь должен восемьдесят три рубля!
Костя ошалело уставился на него.
- Иди, чего встал?
Лысодор сидел за столом без фуражки. Костя вошел и почтительно встал у двери.
- Ну, все закончили?
Костя кивнул. Лысодор хитро прищурился.
- А бабий?.. Бабий-то гальюн забыли.
- Вы не говорили, - оторопел Костя.
- Сейчас говорю, - посерьезнел Лысодор. - Еврея предупредил, тебе говорю и цыгану скажу. Надо доделать. Там дел-то на копейку. Когда отбываешь?
- Послезавтра хотим.
- Ну вот, ночью и сделаете. Подойди поближе. - Лысодор открыл сейф, вытянул из нутра толстый пакет. У Кости пересохло во рту. Лысодор про себя прочел фамилию на конверте.
- Не твой. Вот этот твой. Ка-ра-мы-чев. Константин Михайлович.
Лысодор встал, надел фуражку.
- Ну так, Константин Михайлович. Держи! - Он протянул Косте пакет. - С окончанием действительной службы тебя, Карамычев! Родителям передавай привет от командования. Службой твоей довольны.
- Служу Советскому Союзу! - отчеканил Костя, тыкаясь пальцами в висок.
Он развернулся, шагнул к двери и замер: "А четвертак?"
Лысодор сидел раскрасневшийся, теребил бумажки. Левый ящик письменного стола был слегка выдвинут.
- Чего забыл? - не поднимая головы, спросил Лысодор.
- Тут вот... - Костя подался к столу, пихнул деньги в ящик. Лысодор на весу расправил четвертак.
- Разменять, что ль?
- Да-а-а, - проблеял Костя.
3
Костя чихнул. Еще раз, еще... И проснулся. Прочищенный чихом нос сразу учуял знакомый запах. План шабят! Анашку! Костя сел на койке, его слегка качнуло. Посмотрел время - часов не было. След белый был, а часы - ёк.
- Сняли, - пробормотал Костя, озираясь вокруг. Вора видно не было. Был запах, запах хорошего ломового плана. Дурь чистой воды.
Костя встал, поплевал на ладони - провел по гимнастерке и бриджам: липнет к хэбэ всякая парша, матрац драный, надо у молодых поменять. Потом опомнился: какой матрац? Завтра домой!
Что-то уж очень скоро напился он у Валерки на КПП. Программу "Время" хорошо помнит, "Братья Карамазовы" уже пошли затуманенные, а конец и вовсе смазался. Где цыгане начали петь, плясать. Только вот почему там цыгане? У Достоевского евреи Мите Карамазову играли перед арестом. Это Костя помнил точно. Еще удивлялся, когда читал...
Казарма храпела.
Запах плана шел из Богданова угла, пробиваясь сквозь казарменную вонь. А перешибить ее нелегко: две с лишним сотни сапог и, соответственно, портянок.
Костя достал сигарету и долго прикуривал в надежде, что Женька заметит.
И тот заметил, свистнул тихонько:
- Ко-отик!..
Плановые были в сборе. Женька, Миша Попов, Коля Белошицкий, Эдик Штайц и незнакомый парень в накинутом бушлате. Надвинутая фуражка закрывала его лицо. Парень сидел возле Женьки. На тумбочке в консервной банке горела свечка.
- Сколько времени, Котик? - улыбнулся Женька и протянул Косте часы. Снимать надо на ночь. Не дома. Когда отвальную?
- Перед поездом. - Костя застегнул часы.
- Ты фосфор-то стери с циферблата, - посоветовал Коля Белошицкий. - Вредно для здоровья.
- Богдан, - простонал Миша Попов, - не мурыжь, кайф проходит.
- Садись, Москва. - Эдик Штайц подвинулся. Женька нацепил на хрупкий кончик стеклянного челима новый косяк, подлил в челим вина из кружки, стал раскуривать.
- Ты от Танюшки как добрался? - с подсвистом спросил он Костю.
- Марик Мильготин подвез.
- От какой Танюшки? - проворковал парень в фуражке. Знакомым женским голосом.
- Люся? - Костя смешался. - Вы?
- На, дембель! - Женька протянул ему раскочегаренный челим. - На посошок. Все сделали?
Костя осторожно потянул в себя замечательный дым. Челим уютно забулькал.
- Почти. К утру кончим - и отвал.
- А нас до майских, наверное, не выпустят. Ты адрес мой не потерял питерский?
Костя проверил в записной книжке: на месте.
- Колесико не желаешь? - Коля Белошицкий достал из кармана таблетку.
Костя помотал головой.
- По люксу пойдет.
- Дай! - рыпнулся за таблеткой Эдик Штайц.
- Тебе звездюлей надо, а не колесико! - мрачно изрек Миша. Он уже неделю дулся на Эдика: послал его к знакомой аптекарше за каликами, а Эдик не тех таблеток накупил, нажрался и полдня стройбату покоя не давал - бегал ото всех в одном сапоге и орал, змей.
- Tсc! - прошипел вдруг Коля Белошицкий, настороженно поднимая кверху вислый нос. - Показалось?..
- Менты на зоне, - вяло пошутил Миша Попов.
- Вя-язы, - гнусаво подыграл ему Эдик, приставив к шее два пальца.
На всякий случай Женька вырвал челим у Кости и спрятал в тумбочку, аккуратно спрятал, так, чтобы с носика не свалился недокуренный баш. Женька замер, жестом приказав не шевелиться. Стало слышно, как бьется в банке со свечой не вовремя ожившая тяжелая муха.
