Максим Горький - Том 18. Пьесы, сценарии, инсценировки 1921-1935

Бежит Домна в казацком жупане, в шапке, за ней, смеясь, — Борис. Разин, тоже усмехаясь, ведёт её к лодке. Один из хуторян, связанный, лёжа на земле, поднимает вслед им голову и смотрит, оскалив зубы.

Люди в лодках встречают Разина и Домну смехом, криками, махают шапками и отталкиваются вёслами от берега, — поплыли, поют; Борис, неловко прыгнув, упал в воду. Разин на носу передней лодки, рядом с Домной, хохочет, обняв женщину, глядя, как вытаскивают из реки Бориса.

Становище Разина

По холмам, на берегу реки, беспорядочно разбросаны шалаши: из ветвей, из парусов на вёслах и баграх, некоторые накрыты кошмами, кафтанами и всякой рухлядью. Кое-где вырыты землянки. Становище окружено цепью телег, связками фашинника — это защитный вал. Торчат часовые с пищалями и копьями, поглядывая вдаль. Внутри стана — пёстрое сборище нескольких сотен людей. Играют в кости, пляшут, борются, тянутся на палках, пробуя силу, некоторые чинят одежду, один стрижёт людей, надевая на головы им горшок и овечьими ножницами отрезая пряди волос, не покрытые горшком. Над кострами висят котлы, кашевары варят обед. Жизнь течёт медленно, движения людей ленивы. Покручивая усы, по становищу ходит есаул Разина Иван Черноярец, за ним — Фролка Разин, пьяный, размахивая рукою, поёт, налезает на людей. Его ведёт под руку казак, это тот хуторянин, который ненавистно смотрел вслед Разину, когда Разин уводил Домну. Борис следит за казаком.

У реки, под кустами ракитника, лежит вверх лицом Степан Разин, голова его на коленях Домны, одетой в богатый казацкий кафтан. Она поёт, расчёсывая гребнем волосы Разина, Борис вторит ей на дудке.

Разин встал на ноги, смотрит за реку, в степь, Домна стоит на коленях, глядя в лицо его.

Разин. Люди едут верхами. Много народу накопилось у меня, скучает народ. Пора перекинуться на Волгу, там погулять.

Борис, перестав играть, задумчиво смотрит на Разина; вздыхая, говорит:

— Людей ты, не жалея, бьёшь…

Разин нахмурился.

— Нет, людей я жалею. Я для людей, может, душу мою погублю… Ты не понимаешь этого, птица. Уйди-ко…

Борис медленно уходит.

Возвращается, робко подходит, Разин смотрит на него грозно.

— Ну?

— Забыл я, тут человек один ходит, всё подглядывает за Домной, боюсь я.

— Чего?

— Не знаю.

— Иди прочь…

Домна прижимается к Разину, он отводит её локтем, кладёт руку на голову ей, нахмурился.

— Одна ты баба во всём стане. Нехорошо мне отличаться перед товарищами, нехорошо. А — мила ты мне. Как быть-то?

Домна. Не знаю. Ничего я не знаю, одно только: любить тебя надо мне.

— Есть у тебя кто-нибудь родные?

— Кроме тебя — никого.

«Запорожцы пришли!»

Бежит казак, махая шапкой, кричит. Разин идёт встречу ему, Домна остаётся, сняла шапку, поправляет волосы, лицо у неё грустное. Смотрит в небо, крестится.

«Добро пожаловать!»

Пред Разиным человек двадцать чубатых казаков с Днепра, они увешаны оружием. Среди них двое стариков, один — кривой. Разин, усмехаясь, говорит с ними, они стоят, сняв шапки.

Послы с Урала

Среди становища пред Разиным стоят трое бородатых уральских казаков, один из них читает грамоту:

«Собирайся, атаман Разин, к нам, на Урал-реку, возьми город, людей побей, засядем в городе, укрепимся, а потом пойдём дружно в Персию, промышлять удачи».

«Казацкий круг» — совещание всех людей Разина; он среди круга на бочке, толпа буйно кричит:

— На Волгу!

Общее волнение, <машут> шапками, оружием, бьют в бубны, тулумбасы, топают ногами. Домна любуется Разиным, за нею наблюдает казак, который гулял с Фролкой. Вокруг днепровских и уральских казаков группы донцов. В одной группе запорожец, играя на бандуре, поёт о том, как, назад тому пятьдесят лет, казаки били московских бояр. В другой группе одноглазый старый запорожец рассказывает:

— Был я молодой — били мы тогда бояр московских, царя посадили им из Польши, — и в Москве были хозяевами казаки.

«Пойман шпион московский!»

Ведут человека, уличённого в шпионстве, его выдал товарищ, пришедший с ним из Царицына, молодой горбун. Указывая на шпиона рукою, горбун уличает его пред Разиным. Шпион падает на колени.

Разин. Горбатого — не трогать, а этого зарыть живьем в землю.

Шпиона зарыли в песок по шею и швыряют в голову его издали камнями, палками. Горбун тоже старается убить товарища.

К Разину подводят людей из Царицына-города; у одного из них вырезан язык, у другого отрублена правая рука, у третьего выжжены глаза. Их сопровождает старый, седой поп, он говорит Разину:

— Гляди, казак, как бояре увечат людей. Оклеветали, ограбили…

— Кто эти люди?

— Слепой — кузнец, немой — дьякон, а безрукий — писец.

— За что их?

— Правду любили, правду искали… Про тебя, казак, слух идёт, что ты справедлив, — жалуюсь тебе на воеводу и бояр царицынских.

Разин вскочил на телегу и говорит толпе:

— Стонет земля наша от неправды…

Буйное волнение толпы.

Сборы в путь. Казаки рушат свои шалаши, вытаскивая из земли вёсла, багры, бердыши, снимая кафтаны, паруса, грузят на телеги имущество, ставят лодки на колёса. У бочки с выбитым днищем толпится народ, пьют ковшами вино по очереди, выпив, идут работать.

Разин и Домна на берегу реки. Следя за ними, из кустов выглядывает казак. Разин стоит, обняв Домну за плечи.

— Большое дело затеваю, Домна!

Казак, выскочив из кустов, бьёт женщину ножом в спину, она, взмахнув руками, падает. Казак бросается на Разина, тот, отскочив, подставил ему ногу, казак упал, Разин верхом на нём.

— За что убил?

— Жена моя.

«Встань!»

Вырвав нож из рук казака, Разин отбросил его в сторону, встал и толкнул убийцу ногою. Казак встал. Смотрят друг на друга.

Разин. Надо бы убить тебя, да — не хочу. Может, это на мою удачу сделал ты. Мила она сердцу, а — мешала мне. Ступай! Пусть грех твой чирьем на душу сядет тебе. Иди прочь, собака!

Наклоня голову, казак уходит. Разин, проводив его угрюмым взглядом, опускается над трупом; стоя на коленях, складывает руки женщины на её груди, сломил две ветки и кладёт их крестом на грудь её. Идёт прочь, не оглядываясь.

Встречу ему — Борис.

— Где Домна?

Разин молча указывает рукой.

Борис. Убил?

— Не я, а — вон — идёт.

— Я же говорил тебе.

Разин отмахнулся от него рукою, уходит. Борис стоит над трупом женщины, Разин остановился, смотрит на него. Зовёт к себе, берёт за руку.

— Все там будем. А покуда жив — живи.

Уводит Бориса. Борис, идя, оглядывается назад.

Ночь. Шайка Разина перебирается степью на Волгу. Едут телеги, гружённые припасами, оружием. Люди и лошади тянут лодки, поставленные на колёса.

На Волге

Берегом идут толпы бурлаков, они тащат суда на бечеве.

По реке идёт караван судов, среди них: казённые, государевы суда, судно патриарха. На судах — московские стрельцы, на патриаршем — монахи, тоже вооружённые бердышами и пищалями.

«Сарынь на кичку!»

— боевой крик разбойников. Лодки Разина преграждают каравану путь — у Разина более тысячи людей. Караван останавливается, суда сбиваются в беспорядочную кучу. Разин кричит в рупор из берёзовой коры:

— Стрельцы! Я, атаман Разин, не трону вас, вы свободны, идите куда хотите; я хочу расправиться с начальством вашим!

На берегу люди Разина останавливают безоружных бурлаков, бьют их, закрепляют бечеву за деревья, камни, это и останавливает суда.

С берега и с лодок люди Разина наводят пищали на суда, другие лодки подчаливаются к бортам, хватаясь за них баграми, забрасывая на борта верёвочные трапы с крючьями на концах. Лезут на палубы. Испуганные стрельцы, не защищаясь, бросают оружие, сдаются на милость разбойников.

На патриаршем судне разбойникам сопротивляются монахи, отталкивают лодки их шестами, стараются криками воодушевить к сопротивлению людей других судов.

Разин вскакивает на палубу, бросается на монаха, руководящего обороной судна, бьётся с ним, ранит, монахи сдаются. Разин велит повесить на мачте раненого монаха и ещё двоих, разбойники с хохотом вешают монахов.

На других судах бросают в воду судовых хозяев, приказчиков, начальников стрельцов. Фролка Разин сцепился с каким-то огромным купцом и вместе с ним падает за борт.