Любовь в Сочи, мопс и белые ночи - Женя Онегина
– А ты любишь? – Мика лукаво улыбнулась и торжествующе произнесла: – Видишь, Ремизов, она сама это сказала.
Алиса дернулась, как от удара. резко вскочила, опрокинув на себя кофе, обернулась и опасно пошатнулась.
Я бросился к ней, подхватил, крепко сжимая локоть, и сказал совершенно серьезно:
– Осторожнее. Можно сломать себе что-нибудь, если неудачно упасть.
– Я помню, – ответила она и слабо улыбнулась. – Упасть удачно – это когда в результате падения никто не пострадал. Ни нога, ни сосед.
Я засмеялся и, мысленно поблагодарив Владимира за то, что он остался в машине, нашел ее губы своими.
Глава одиннадцатая
Алиса
Я была зла…
Очень зла!!!
И даже нежный, такой важный и необходимый как воздух поцелуй не сделал меня добрее.
Мне хотелось ударить Свята, сделать больно, так больно, чтобы он пошатнулся, упал, рухнул передо мной на колени, но главное – прекратил бы довольно улыбаться! Все события, все переживания последних суток, когда я отчаянно держала себя в руках, вдруг переплелись и ударили по мне, практически сбивая с ног.
Я честно попыталась справиться со слезами, всхлипнула один раз, потом еще и все-таки горько разрыдалась, прижавшись щекой к его груди.
Святослав молчал. Только осторожно гладил меня по голове, невесомо целовал куда-то в висок и слегка баюкал в своих объятиях.
Я подняла на него зареванные глаза и отчаянно попросила:
– Только не говори “прости”. Пожалуйста, не говори!
– Не буду, – пообещал Святослав и крепче прижал меня к себе.
– Мило! – прокомментировала Мика, и я услышала, как она смеется. – Святик, а ты выглядишь весьма неплохо, но меня не оставляет острое желание немного подправить тебе физиономию.
– Кто бы говорил, – фыркнул Ремизов.
– Фу, Свят! – протянула Мика и недовольно поцокала языком. – Когда ты стал таким циничным?
– Ты правда не знаешь?
Слушать их дружескую перепалку внезапно оказалось невыносимо. Эти двое были так близки, так чувствовали друг друга, что я даже сквозь собственную истерику ощущала их острую как лезвие близость и их связь.
Стало больно и ужасно обидно.
Признание, всего несколько минут назад сорвавшееся с моих губ, вдруг показалось детским и нелепым. Я была уверена, что Ремизов все слышал. Но Святослав продолжал молчать, просто прижимая меня к себе. Уязвленная девичья гордость требовала решительных действий, и я с силой оттолкнула его от себя и побежала.
Побежала прочь от себя, от него, от своих глупых чувств.
Остановилась я только на парковке, оглянулась и с некоторым удивлением и даже досадой поняла, что Свят и не думал меня догонять.
Парк уже открылся, у касс толпились туристы. Некоторые из них смотрели на меня с интересом. И от этих любопытных взглядов я окончательно пришла в себя.
Сердце колотилось как безумное, дыхание сбилось, а горло жгло. Слезы – горькие и злые – все еще застилали глаза, но разум прояснился, и я полезла в карман джинсов за телефоном. Нужно было как-то выбираться отсюда.
– До Сочи не подвести? – раздался рядом знакомый голос.
Я подняла взгляд от телефона. Передо мной стоял папа и насмешливо улыбался.
– А ты как здесь оказался? – спросила я, плохо понимая, что происходит.
– Да так, – ответил отец. – Подвез одного хорошего парня. Но видимо зря…
– Ты привез Свята! – наконец догадалась я.
– Ага, как чувствовал, что его одного отпускать нельзя! – ухмыльнулся папа. – Ну что, на побережье? Или все-таки вернемся в “Микаэлу”?
– Никаких Микаэл больше! – воскликнула я и добавила уже тише: – Отвези меня к маме, пожалуйста.
Папа кивнул, обнял меня за плечи, и мы пошли к машине.
Но прежде, чем тронуться с места, он заблокировал двери, преувеличенно внимательно проверил мой ремень безопасности и только потом набрал чей-то номер и бодро доложил:
– Миссия выполнена, объект у меня. Мы возвращаемся на побережье.
Я услышала приглушенное:
– Спасибо, Владимир! Я ваш должник.
Папа отвечать не стал, отключил вызов и посмотрел на меня с интересом.
И тут я окончательно все поняла и воскликнула обиженно:
– Папа!!!
– Каждый имеет право на ошибки, Алиса! Но это не значит, что я позволю своей дочери бегать в истерике по горам, – сказал он строго. – Вам со Святославом нужно время, чтобы понять друг друга. И я искренне надеюсь, что у вас все получится. Он мне понравился, Алиса. Хотя безусловно он в чем-то похож на Игоря, и для меня это скорее минус, чем плюс.
– Ой, а где же Игорь?!
Я была так занята собственными переживаниями, что до сих пор даже и не вспомнила про дядю.
– В травматологии Игорь, – сказал папа сухо, но заметив мой испуганный взгляд, добавил: – Ничего смертельного, он повредил запястье. Неудачно упал на руку.
– Упасть удачно – это когда в результате падения никто не пострадал, – пробормотала я себе под нос и зажмурилась. По спине побежали мурашки. – Там правда ничего страшного? Как бабушка? Мама? Марина?
– Ждут и переживают, конечно. Но бабушке уже гораздо лучше. Если у тебя больше нет вопросов, то нужно ехать. Тут такая отвратительная дорога, что меня слегка потряхивает при мысли о спуске. Не возражаешь, если все разговоры отложим до нормального шоссе?
– Конечно, пап! Я уже говорила тебе, что ты лучший?
– Да, и не раз! Но я с удовольствием послушаю еще.
Дорога домой заняла около двух часов. Большую часть времени я смотрела в окно, даже поспала немного, когда мы выбрались из Адлера с его вечными пробками. Собралась с мыслями и написала Ане про события последних дней. Получила в ответ десяток гневных и очень смешных стикеров и обещание позвонить, как только будет возможность. Они с Мишей были на пути в аэропорт.
До отеля оставалось минут пятнадцать, не больше, когда от Святослава пришло сообщение. Всего четыре слова.
“Я люблю тебя, Алиса”.
Я не ответила.
Просто закрыла глаза, пытаясь не разрыдаться.
Папа понятливо хмыкнул.
Мама встречала нас на парковке. Рядом с ней в коляске мирно спали Кирюша и Илюша.
– Матвей с дедом у бассейна, – сказала она, по очереди обняв нас с папой. – А Марина с мамой поехали к Игорю в больницу. Он позвонил, пожаловался, что до завтра его не выпишут. Что-то им там не понравилось на рентгене.
– Может, это и к лучшему, – философски заметил папа. – Полежит, подумает…
– Это был несчастный случай, Володь, – напомнил мама.
– Конечно, – не стал возражать он. – Пообедаешь с нами, Даш? Мы с Алисой ужасно проголодались.
– Увы, нет. Иначе молодежь проснется, а мне совершенно этого не хочется. Да и тебе нужно отдохнуть. Потом мне все расскажете.
Я еще раз обняла
