Кто эта женщина? - Юлия Александровна Лавряшина
– Возможно, потому что я шут, – пробормотал он, боясь поднять на нее глаза.
Она мотнула головой:
– Вовсе нет! Ты – артист, а не шут. Настоящий артист. Но у меня в душе все поет не поэтому… Сама не знаю почему. – Кира тяжело вздохнула. – Как это все неправильно. У меня не должно мутиться в голове, когда ты меня касаешься…
– Ты…
Кира перебила его:
– Так никогда не было. У меня… В моей жизни всегда был кто-то один.
Прижав к лицу сложенные «лодочкой» руки, она смотрела на него такими несчастными глазами – у Антона от сострадания заныло сердце. Он готов был на все, лишь бы сделать ее счастливой, но не мог поверить, что Кира хочет того же. Ее душа разрывалась, и Антон впервые физически ощутил боль другого человека.
И только поэтому, ничего не страшась и не анализируя в этот момент, он протянул к ней руки и прижал ее дрожащее тело к себе так крепко, что она сразу затихла. Больше не имело смысла скрывать, как ему хочется не просто любоваться ею, но ласкать и нежить ее, дарить радость и получать в ответ. Их щеки прижимались одна к другой с такой силой, что оба застонали от нестерпимости желания, перетекавшего сквозь увлажнившуюся кожу.
Как вобрал ее губы в свои, Антон почти не запомнил… Они целовались яростно, чувствуя, как растет ненасытность, требующая большего. И оба понимали: сейчас произойдет то, что изменит всю их жизнь. Антон только этого и хотел, и притягивал ее с такой силой – что в ушах зазвенело от напряжения. Он держал в ладонях свое счастье и, как ни странно, осознавал это даже в момент, когда в голове было мутно и горячо.
Но Кира вдруг извернулась и выскользнула из его рук, так что он какое-то время обнимал пустоту. Отскочив, она прижалась к той самой сосне, приманившей цикаду, и пробормотала:
– Не надо… Не надо.
И вдруг зарыдала в голос и сползла по стволу.
Обхватив себя за колени, Кира плакала так долго и так безутешно, что Антон не смог дождаться конца ее плача. Он оперся о дерево и медленно встал перед ней на колени, понимая ее трагедию. Бережно поцеловав ее волосы, он замер: желание не умерло в нем, но утихло перед благоговением, родившимся в его душе.
– Не плачь, – попросил он. – Я не заставлю тебя страдать. И никогда ничего не потребую. Все зависит лишь от тебя. Я буду счастлив, конечно, если ты… Но я пойму и… Не плачь.
Он гладил ее склоненную голову, вытягивал на себя ее боль, и Кира постепенно затихла.
– Уже поздно. Я провожу тебя… к нему.
«Раз он тебя не встречает», – этого Антон не позволил себе сказать вслух. И не узнал, что Кира подумала так же.
* * *«Пусть день сегодня будет особенный…»
С этой мыслью Илья проснулся, но глаза не открыл. Накануне он так утомился на съемках, что уснул, не дождавшись Киры, и теперь не мог заставить себя повернуть голову и разлепить ресницы. Что, если постель пуста? Вдруг она вчера не вернулась?
Нервная дрожь сердца, сбившегося с ритма, была знакома Илье. Только родилась она сейчас не из страха, что Киры нет рядом. Он не испугался этого. Он подумал об этом с надеждой…
А вот это уже настораживало, ведь не было ни малейшего повода мечтать об освобождении. Никто и не сковывал его воли на этот раз. Кажется, Кира попросту не умела закатывать сцены ревности или устраивать допрос с пристрастием – его жена была в этом мастером.
«Бывшая жена», – поправился он и снова напомнил себе, как ликовал, избавившись от ее назойливого прессинга.
Теперь ему встретилась женщина, в сознании которой мир оставался таким, каким и был в действительности, не преображаясь в отвратительную фантасмагорию, где он, Илья, представал похотливым лгуном, снующим по чужим спальням в поисках запретных наслаждений. Никогда он не был таким, но жена отказывалась это признать. Своему воображению она верила больше, чем заверениям мужа.
«Бывшего мужа!»
Кира, можно сказать, оказалась по-детски доверчива… Точнее, она не видела смысла в выстраивании умозрительных конструкций, подтачивающих реальность. Как догадывался Илья, это казалось ей утомительным, глупым. Он признавал разумность ее позиции, но почему-то она представлялась ему неправильной…
Все еще боясь шевельнуться, Илья старался уловить: дышит ли кто-нибудь рядом? Стоило открыть глаза или протянуть руку, и он понял бы, в каком он мире. Но торопиться ему не хотелось, ему хотелось помедлить. Потешить себя иллюзией, будто он снова остался один в этом доме…
«Неужели мне это нравилось? Разве пустота не угнетала меня? Не может быть… Почему я не помню этого?» – мысли текли медленно, околдовывая.
Взгляд блуждал в недавнем прошлом, неожиданно подернувшемся туманом. Где таится исток его тяжких сомнений? Несколько дней назад ему казалось, что он абсолютно счастлив. И наслаждался всем: близостью Киры, глубиной ее взгляда, легкостью нрава, которая так быстро стала казаться ему легковесностью. Почему? Разве могло ему всерьез нравиться жить в том непреходящем напряжении, которым была его семейная жизнь?
Боязливо, точно опасаясь обжечься, Илья мысленно потянул завесу, которой он отгородил свое прошлое. И Муся сразу выскочила из-за шторки, вцепилась когтями ему в плечо:
– Ах ты, шкода! Улизнуть от меня думал? Не-ет, муженек, не спрячешься, никакие проливы тебя не спасут!
«Дура! – мысленно взвыл Илья и открыл глаза. – Какого черта?! Она же настоящая халда… Да Кира против нее – принцесса наследная!»
Он быстро повернул голову: даже во сне губы Киры улыбались и уголки подрагивали так чутко, словно наружу пробивались живые ростки. Та любовь, которой было переполнено все ее существо, не замирала на ночь, только, притихнув, сворачивалась клубком, уютная и теплая, как кошка. Ему захотелось погладить Киру, и рука уже потянулась к теплому плечу, к темным волосам, разметавшимся по подушке. Но тут Илья сообразил, что это первое утро, когда он проснулся первым.
Стараясь двигаться бесшумно, он выбрался из постели и на цыпочках вышел из спальни. Он не замечал того, что улыбается, спускаясь вниз, умываясь, заваривая кофе… Отсвет улыбки спящей в его постели девушки тихо вошел в него и поселился в душе.
Наполнив две чашки, Илья несколько мгновений смотрел на глянцевые горячие круги и вдруг понял: ему по-настоящему хочется этого – чтобы на подносе всегда стояла кофейная пара. А
