Великие рыбы - Сухбат Афлатуни
Из львовской школы Барилэ вышел полиглотом: кроме церковнославянского, греческого и латыни изучил он древнееврейский, русский, польский и украинский. Перед усердным юношей открывалось блестящее светское поприще. Но он отправился в монастырь Пробота, неподалеку от родной Сучавы, и принял монашеский постриг под именем Досифей. Став через несколько лет настоятелем обители, обновил и улучшил монастырскую школу, которая взрастит многих образованных монахов.
Находил проботский игумен время и для трудов литературных. В 1650 году перевел на молдавский «Историю» Геродота, снабдив ее стихотворным предисловием, и «Хронику Матфея Кигалы», повествовавшую о великих событиях от Сотворения мира. А также «Поучения» византийского кесаря Василия своему сыну Льву о том, каким должен быть православный государь, – наставление правителям своего времени.
А время было злым и беспокойным.
Сентябрь 1653 года.
Господарь Василий Лупу был свергнут и бежал к крымскому хану; молдавский трон занял господарь Георгий Стефан.
Январь 1654 года.
В Переяславе на собрании запорожского казачества во главе с Хмельницким было положено объединить земли Войска Запорожского с Царством Московским. Молдавия оказалась меж двух огней. С одной стороны – Московия с Украиной, с другой – Польша с Крымским ханством. Господарь Стефан то «держал дружбу» с Хмельницким и вел переговоры о переходе в русское подданство, то оказывал помощь полякам…
Июль 1655 года.
В Польшу вторглось двадцатипятитысячное шведское войско, поддержанное казаками Хмельницкого и трансильванским князем Ракоци. Шведы взяли Краков и Варшаву. Оттоманская Порта, недовольная усилением Ракоци, снаряжала войска в Молдавию и Трансильванию.
Господарь Стефан слал в Москву письма, прося царя прислать помощь «для защищения от турков». Московским послам удалось отговорить султана начинать войну, но господарю Стефану это не помогло. В марте 1658 года под давлением Порты Стефан был смещен, господарем стал Георгий Гика.
Беспокойное время, тревожное.
Лучше всего отсидеться за монастырскими стенами. Или уехать куда подальше, чтобы в тиши и покое заниматься делами литературными.
«Bene qui latuit, bene vixit», – писал Овидий. Эти слова сделал своим девизом знаменитый современник Досифея, Рене Декарт, нашедший убежище от свиста ядер и потоков крови в мирной Голландии.
«Хорошо прожил тот, кто хорошо таился».
Затаиться Досифею было не суждено. Овидий с Декартом, возможно, были правы. Но более прав был Сказавший: И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит она всем в доме.
В 1658 году игумен Досифей был хиротонисан во епископа и назначен служить в город Хуши, а через два года – на более высокую кафедру, в Рóман.
В Романе он пробыл почти двенадцать лет.
Один за другим сменились восемь господарей. Свирепствовала чума, росли налоги; настал голод, вместо хлеба ели болотный рогоз.
В 1671 году стал Досифей митрополитом Сочавским и всей Молдавской земли. Посещал монастыри, налаживал духовную жизнь, поддерживал и ободрял простой народ. Не забывал при этом и труды свои пиитические…
Зажгли свечи. Зажгли, а толку нет. Сочинять все равно темно. Мысли, одна другой тревожней, стучатся в голову.
Doamne, ce sa inmultara…
«Господи! почто те возрастают…»
Второй год митрополичьего его служения, а покоя все нет. Снова разгорелась вражда между Стамбулом и Варшавой. Смерчем пронеслись войска султана Мехмеда через бедную его Молдавию, «поле перепелиное»… Время ли стишками тешиться?
Inter arma silent Musae. «Среди орудий музы молчат».
Что же его Муза все не желает умолкать, подзуживает его, водит рукою с пером?
Ну переложит он сладкозвучным молдавским наречием Псалтырь. А где издать? Были в Молдавии свои толковые печатники, да кого войной разметало, кого чума забрала. Печатни все ветхие, доброго типографского набора днем с огнем не сыщешь. Не то что в Венеции или в немецких землях с их благоустроенными печатнями и книжными лавками. А в городе Франкфурте, что на Майне-реке, сказывают, каждый год бывает особая ярмарка, где только книгами торгуют. Попадались и ему немецкие книги, добрая работа. И переплет надежный, и бумагу потрогать приятно. Не то что здесь…
Для чего же он, отложив дела архиерейские, то бродит по тесным своим покоям, бормоча и вздыхая, то, как пылкий юнец, бросается к бумаге и гусиному перу? Вот уже и свечи оплыли, и листы исписанные кипой лежат… Для чего?
Если б хоть краешком проникнуть мыслию в будущее, прозреть судьбу стихотворного труда своего…
Будущее же было таким.
«Псалтырь в стихах» будет отпечатана в следующем, 1673 году. Да, не в Молдавии, а недалеко от Львова, в Уневском монастыре. Но переведенные Досифеем псалмы разлетятся по Молдавии из уст в уста и станут частью народной словесности.
А еще через год придется сочавскому митрополиту удалиться в польские земли. Господарь Петричейку выступит против Порты в союзе с Польшей, одновременно будет искать дружбы с Москвой. Досифей поддержит Петричейку. И оба отправятся в изгнание. Для Досифея оно, правда, будет недолгим. В начале 1675 года он вернется в Яссы, а летом следующего года вновь займет митрополичью кафедру.
И снова примется за переводы и дела издательские. Переведет на молдавский и издаст «Божественную Литургию», «Псалтырь в прозе», «Молитвенник», «Поэму о господарях Молдавии», «Паремийник»…
Все эти книги будут отпечатаны уже в Яссах. По просьбе митрополита из Москвы от патриарха Иоакима в 1679 году было прислано «тиснение типографийское». Свою благодарность послу Ивану Белевичу, чьими трудами типографский набор был доставлен, митрополит выразит четверостишием на последней странице «Молитвенника»: Ionasco Bilevici ci-au pusu nevointa…
Ионашко Белевич взял труд изрядный,
Из Москвы он станок доставил печатный;
Дай-то Бог, чтобы славное его имя
В книге жизни стояло бы со святыми!
Посвятит митрополит стихотворение и московскому патриарху Иоакиму (позже патриарх откликнется и на просьбу Досифея прислать бумагу для печатания «Прологов»):
Laudata s-aiba direptulu pomana
In ceriu si pre lume fara de prighana,
Ca si de la Moscva luciaste lucoare,
Intindzind lungi radze si bun nume supt soare.
Достойно всяко поистине даренье
На земле иметь и на небе хваленье.
И из Москвы сияние нам излилось,
Посылая лучи и всякую милость.
Такова была эта эпоха – эпоха барокко, торжественной и одновременно изящной поэзии. Таков был этот митрополит-поэт, по-молдавски – «поэтул». Все вызывало в нем прилив вдохновения: и библейский стих, и подвиги древних, и доставка «типографийского тиснения»…
Кроме дел пиитических приходилось брать участие и
