Ничего интересного - Кевин Уилсон
Мэдисон разлила коктейль, и он был восхитителен — холодный и крепкий.
— Получилось, — сказала она. — Поверить не могу, что получилось.
— Прошли все проверки? — уточнила я. — Я думала, не знаю, со мной придут поговорить.
— Нет, я держала их подальше от всех. Я их пристыдила. И то, чего мы так боялись: самоубийство Джейн, брошенные дети, — дало нам возможность держать их на расстоянии, иначе они вышли бы полными упырями, понимаешь?
— Наверное. — Я пила дальше.
— В смысле, они, естественно, хотели убедиться, что Джаспер не убивал Джейн или что-то в этом роде. И у них есть несколько показаний очевидцев о детях, о пожарах, но это все настолько невероятно, что с этим ничего не поделать.
— О, хорошо, — сказала я.
Богатство, разумеется, означало, что гораздо легче по-прежнему получать все, что хочешь. Требуется все меньше и меньше усилий, чтобы сохранить его.
— По сути, они просто хотели убедиться, что Джаспер не коррумпирован, что у него нет никаких подозрительных финансовых связей, ничего плохого. Что он не разозлил никого из важных людей. Все оказалось намного проще, чем мы думали.
— Все произошло так быстро, — сказала я.
— Потому что тот мужик умер! — она едва не захлебывалась от восторга. — Откуда нам было знать? Мы думали, все затянется, и, ну, знаешь, чем дольше это будет продолжаться, тем больше других людей решит вмешаться. Но Джаспер непоколебим. Он правда хорош.
— Так что теперь будет? — спросила я.
— Ну, подтверждающее слушание. Это, в общем, формальность. В любом случае я натаскала Джаспера. Ему нужно просто говорить расплывчато, как будто он ничего не знает. Он будет и дальше твердить, с каким нетерпением ждет возможности изучить насущные проблемы и найти лучший способ к ним подойти. По сути, все уже решено.
— Так, понятно, — сказала я. — А что потом?
— Потом он станет государственным секретарем.
— Я даже не знаю, что это такое, — призналась я.
— Иностранные дела. Это круто. Он как бы правая рука президента, его консультант. Кстати, четвертый в очереди на пост главы государства.
— Ого. — Я этого как-то не осознавала.
— И честно говоря, это для меня невероятная возможность. Это значит, что я могу начать отстаивать то, что хочу. Партия уже рассматривает мою роль в будущем.
— Ну, круто, — сказала я и почувствовала себя самой ботанистой ботаничкой в мире, которая делает вид, что знает, как целоваться и чего хотят мальчики.
— Конечно, нам придется переехать в Колумбию, — продолжила Мэдисон.
— Правда?
— Конечно. Нам уже подыскивают там жилье.
— А дети? — спросила я. — Думаете, им там будет нормально?
— Тимоти со всем справится. — Мэдисон даже не глядела на меня, потерявшись в мыслях, в планах на четыре, на восемь лет вперед. — И вообще, там школы в три раза лучше.
— А как же Роланд и Бесси?
— Ну… — протянула Мэдисон. — Насчет них не знаю. Даже не знаю.
— Что не знаешь?
— Не знаю, смогут ли они освоиться в таком крупном городе. Там столько народу. Столько стресса.
— Они не будут видеться с Джаспером, так ведь?
— Не очень часто, — призналась она. — Кто знает? Может, оно и к лучшему. Джаспер хороший отец в теории, если смотреть на его действия со стороны. Но они по-прежнему смогут пользоваться всем, чем он в состоянии им обеспечить, Лилиан. Вот что важно.
— Значит, ты будешь о них заботиться?
— Господи, да я даже о Тимоти позаботиться не смогу. Такая ответственность!
— Так ты хочешь, чтобы с ними осталась я? — Мое сердце колотилось: я не знала, что хочу услышать в ответ.
— Нет, — прощебетала моя подруга радостно, бодро. — Ты столько для них сделала! Столько для нас сделала. Я не могу тебя об этом просить.
— A-а, понятно. Тогда что? Найдете им, типа, настоящую гувернантку?
— Ну, у меня не было особо времени подумать об этом, понимаешь? Тут происходят невероятные вещи. Но я думаю, что школа-интернат была бы им полезна.
— Им по десять лет.
— В Европе дети идут в школу-интернат в восемь. Для близнецов может быть очень полезно поехать за границу, познакомиться с миром после того, как они столько времени провели взаперти с Джейн.
— Мне кажется, это ужасная идея, — возразила я. — Я хочу сказать, что будет, если они загорятся, а? Тебе не кажется, что отъезд лишь ухудшит ситуацию?
— Честно говоря, лучше, если они будут загораться в Европе, а не в Вашингтоне, — ответила она. — Это не так заметно, не так очевидно.
— Они столько пережили, и недавно.
— Мы с тобой учились в «Железных горах», и все было не так уж и плохо, не так ли? — И не успела я ответить, как она изменилась в лице и поправилась, заикалась: — Ну, в смысле, школа была хорошая, верно?
— Ты собираешься их куда-то отослать? Это просто отстой, Мэдисон.
— А что еще нам делать?..
— Заботиться о них!
— Послушай, Лилиан, — сказала Мэдисон, глубоко вздохнув. — Я ценю тот факт, что ты помогла мне, когда было нужно. Но, по правде говоря, ты следила за ними всего ничего. Ты думаешь, что все так просто. Но на тебя не оказывается такого давления, как на нас с Джаспером. Ты можешь полностью сосредоточиться на этих детях, потому что только это от тебя и требуется. А мы должны планировать будущее на годы вперед.
— Это неправильно.
— Есть у тебя такая черта, Лилиан, — сказала Мэдисон, и я знала, что сейчас она вырвет мне душу. Я знала, что будет больно. — Ты ведешь себя так, как будто ты выше всего этого, и думаешь, что мир тебе что-то должен только потому, что тебе пришлось несладко. И ты постоянно всех осуждаешь. Я вот знаю, что ты ненавидишь Джаспера. Я знаю, ты думаешь, он мерзавец. Но ты ему и шанса не дала. Ты просто увидела, что он богатый, и тебе с ним странно, и решила, что он злодей. Но ты никогда ничего не пыталась сделать сама. С тобой случилась беда, тебя выгнали из школы, и ты с этим носишься сто лет, как будто ни с кем в мире ничего хуже не случалось.
Я честно не могла понять, помнит Мэдисон, что случилось, или нет. Столько лет я думала, думала, почему она ни разу не поблагодарила меня за то, что я подставилась
