Все их деньги - Анна Теплицкая
– Жаль, мы всё-таки Буха отправили в Израиль, – пробормотал я. – Его сильные руки сейчас бы пригодились коробки грузить.
– Что сделано, то сделано, – ответил Президент.
«Нива» оказалась крепкой: бампер выдержал, слегка подсложило водительскую дверь, и лонж немного повело, но повреждения были минимальные. Машину перевернули и, вручив двум помощникам-автолюбителям по свечке, мы медленно покатили в Тверь.
Я больше не спал, а пристально следил за дорогой, Президент сжимал в руках влажные листы с цифрами и подсчитывал приблизительный ущерб от аварии. Спасённую партию свечек удалось сдать в Твери, выручив немного денег, мы повеселели и стали искать место для ночёвки. Гостиница была бедненькая, но чистенькая, и мы с Бульдом, уставшие, сразу разошлись по номерам. Один Президент спустился в холл и позвонил домой. Трубку взяли на четвёртом гудке.
– Папа, – обрадовался он. – У нас тут небольшое ЧП, но не волнуйся, всё уже хорошо.
– Папа? Поздравляю, теперь ты – папа.
Глава двадцать седьмая [2002. ИЗ ДНЕВНИКА БЁРНА: вопросы доверия и не только]
Есть две принципиально разные схемы мошенничества, по-особенному бьющие по самолюбию мало-мальски обеспеченного человека. Первая, это профессиональное кидалово: ложные фирмы, поддельные платёжки… Снимаешь офис – красиво, богато, секретарский сервис, длинноногие блондинки, человек в роговых очках и правильной тройке – классическая история, мы о ней говорить не будем. Интересен второй вариант – когда тебя кидают либо твои, либо те, кто стал твоими. Это важный момент, ведь как только у коммерсанта начинают водиться деньги, тут же остро встаёт вопрос доверия к друзьям или к «так называемым друзьям».
Кидок происходит двумя путями: бывает, когда «друг» взял, сознательно кинул и сбежал. Путь второй: у «друга-партнёра» скапливается общак. Например, он что-то строит. Все скинулись, дали ему деньги, а ему удалось договориться со строителем, заплатить подрядчику не сто процентов сразу, а, допустим, двадцать, так образовались относительно свободные деньги, потому что он платит под отчёт. «Друг» вкладывает бабло налево, думает «прокручу и верну». Вернуть потом, как правило, не получается. Количество денег зависит от самого бизнеса или от его объёма: бывает – двести тысяч рублей, а бывает и миллион долларов. Это самый болезненный вариант. С нами он и произошёл.
Вместе с Бульдом и Старым мы стали заниматься бизнесом с кодовым называнием «Крымский сад»: выращивали черешню, нектарины, сливы, голубику и малину… всё это уходило в московские сетевые магазины типа «Глобуса», «Азбуки», «Континента» и т. д. В качестве компаньона позвали нашего друга Олежку Вьюжного. Бизнес сложно называть крупным, ведь продукции не хватало даже близко для того, чтобы насытить Москву, не говоря уж о регионах.
Досье Олега Вьюжного: сорок один год, родился в Ленинграде, сейчас сосед Классика на Лазурке, учился в школе на улице Маршала Казакова вместе со Старым. Отношения более чем приятельские: я у его жены чуть ли роды не принимал и всегда, когда был в Крыму, останавливался у них в доме.
Бизнес пошёл, и даже какие-то деньги (по нашим меркам, небольшие) начал приносить. Пару лет назад при проверке я случайно обнаружил, что кое-какие цифры не сходятся. Сел, подсчитал – нехватка на миллион вшивых рублей. Пошёл к Олежке, он говорит: «Так они на мне же висят, не волнуйся». Хорошо, я не волнуюсь, я так – уточнил. Через год сумма увеличилась вчетверо.
Тут мы взяли Олежку за грудки, он оправдывается: «Ну да, я взял, мне надо было, я собирался вернуть». Грязная, подлая скотина, мне уже всё было понятно, но Бульд – человек, верящий в лучшее, дал ему три месяца на выплату доли. Не вернул ни рубля. Мы его и выгнали. Анекдот есть на эту тему хороший:
«Один другому говорит:
– Слышь, мужик, ты мне должен несколько миллионов. Когда отдавать будешь?
Тот плачется, денег нет, сумма большая, ссуду просит. Кредитор предлагает договориться: давай не десять лямов, а восемь, но чтоб завтра всё было.
– Давай, – говорит.
Наступает завтра, а денег нет, мужик оправдывается, что сумма крупная. Первый ему опять сумму долга скосил, дал неделю. Опять нет, так и дальше по накатанной: шесть, пять, четыре миллиона.
– Как же так, – спрашивает. – Охренел, что ли, мужик? Долг будешь отдавать?
– Так я ж потихонечку отдаю!»
После того, как мы Олежку выгнали, обнаружилось ещё много чего: оказалось, он отгружал налево наш товар, обналичивал, тратил деньги по корпоративной карточке, такая лажа по мелочи, противно. Налицо сознательное обкрадывание Компании и своих друзей. В таких ситуациях всегда платишь вдвойне: деньгами и друзьями.
Глава двадцать восьмая [2015. ИЗ ДНЕВНИКА БЁРНА: запись, которую совершенно точно не надо включать в сборник]
В середине десятых мы решили провести знаковую вечеринку, которая удачно совпала с двадцатилетием выхода Михеича из тюрьмы. Тщательно воссоздали эстетику 1980-х: массивные барельефы с Ильичом, мороженщики в белых костюмах, гигантский олимпийский медведь, плакаты «СВЯЗЬ СССР», «Служу Советскому Союзу», даже поставили в центре зала потрёпанный «Запорожец». В кафе-столовой «Алые паруса», которую за один день привёз сюда Старый, сновали туда-сюда официантки, одетые будто со швейной фабрики «Большевичка». В общем, стандартный унылый позднесоветский застой.
Компания подобралась разношёрстная, но по тому, как они смотрели на меня, как жали мне руку, я понял, что мы уже приобрели некоторую известность и в Москве.
– Поздравляю тебя, старый жидодорожник, добился-таки своего, – добродушно поприветствовал Президента генеральный директор Центрального банка.
Я старался убедить себя, что это моя реальность, в фальшивых (и не очень) улыбках, в том, что все вокруг пританцовывают, в дорогих костюмах, шутках, смехе. Я – часть всего этого.
Ко мне подошёл Старый, с энтузиазмом потирая руки:
– Как тебе?
– Лютый треш и галимая антисоветчина!
Старый замолчал. Я хлопнул
