Лучшие люди города - Катерина Кожевина

– О, в этом как раз ничего странного нет.

– Лена, пожалуйста, возвращайся. Я буду мыть посуду, я буду сам менять горшок твоему коту. Нашему коту.

– Ладно, Лёш. Давай завтра поговорим, хорошо? Ты поспи только.

– Как скажешь, дружок.

Она положила трубку и усмехнулась. Ну конечно он не перезвонит. Еще час Лёша кидал ей ссылки на песни, под которые они давно танцевали. Какие-то ролики. Лена отшучивалась, но чувствовала легкое торжество. Значит, что-то там еще есть, где-то глубоко живут мысли о ней. Лежа в кровати, она разглядывала паучью тень от шестилапой люстры. А что, если уцепиться за этот пьяный звонок? Если все начать с начала? В конце концов, миллионы людей живут, ставя карьеру на первое место. К чему этот губительный перфекционизм? Зато мы одинаково чувствуем фильмы, музыку, политику. Есть какая-то особая связь. Лена резко села в кровати и скинула плед. Кому она врет? Каждая вещь в доме, каждый прохожий с крепкой фигурой напоминал ей Антона. Она чувствовала его присутствие во всем. Вот и сейчас ей показалось, что по квартире кто-то неуклюже ходит. Прошлепала босиком на кухню, – конечно, никого там нет, только холодильник тарахтит. Как это глупо.

В понедельник на работу заглянул Илья Борисыч. Припорошенный снегом, в клочковатой лисьей шапке, начальник стройки напоминал йети. Он отпечатал на полу серые следы гигантского размера и грузно опустился на стул.

– На улице просто ад кромешный. Метет с самого утра.

Лена вопросительно посмотрела на него. Илья Борисыч пришел явно не погоду обсуждать.

– Наш сухогруз застрял в порту, с новыми станками.

– А что случилось?

– В этом городишке только одна стивидорная компания, и она в последний момент отказалась разгружать судно. Говорят, заняты. Звоните через месяц.

– Разве мы не можем нанять своих рабочих, чтобы все это вывезти?

– Нет, в порт пускают только местных, со специальной регистрацией.

– Господи, чем они могут быть заняты? Как будто тут строят еще один Крымский мост.

– Да хрен их знает. Мы уже в говно расшиблись. И денег директору предлагали, и грозили проверками из Москвы. Ничего не берет. На принцип пошли, гаденыши.

– Это сильно тормозит дело?

– Да полный чубайс!

Наконец он перешел к сути вопроса:

– Вы же спец по местным. Может, к ним какой-то подход нужен?

Лена подозревала, что этот подход зовут «дядя Паша».

– Я попробую разобраться.

Илья Борисыч смиренно вздохнул. Видно, что просить помощи у Лены ему было в тягость.

– Да, вы только узнайте, где собака зарыта. А мы уже подтянемся, прессанем, если надо.

– Пока не надо.

Открытых боевых действий Лена не хотела, но, как решать проблему иначе, не представляла. Она почувствовала, что начинает закипать. А в состоянии ярости было бы глупо надеяться на конструктивные идеи. Лена решила прогуляться до ДК, привести в порядок нервы и мысли. На улице натянула шарф чуть не до самых глаз, но он быстро промок от ее горячего неровного дыхания. Она постучала в кабинет Светланы Гарьевны. Прислушалась. Изнутри доносились знакомые триоли. Директор ДК приоткрыла дверь.

– Лена? Вы что-то хотели?

Светлана Гарьевна выглядела разгоряченной, несколько прядей выбились из пучка.

– Да собственно… поговорить. Буквально десять минут.

– Ну хорошо. Проходите. У меня занятие, но скоро закончим.

Лена просочилась внутрь и поискала глазами стул. Стул со спинкой был только один, и он предназначался для хозяйки кабинета. Вместо стульев вдоль стены выстроились круглые табуреты. В углу рядом с вешалкой пряталось полированное фортепиано «Заря», за которым сидел плотный мальчик не старше десяти лет. Он бросил боязливый взгляд на Лену и снова уставился в ноты. Светлана Гарьевна стояла сбоку, опершись локтем на инструмент.

– Олег, с начала.

Он поднял кисти до подбородка, сгруппировал их «домиком» и обрушил на клавиши.

– Да что ж такое-то? Олег, ну сколько можно говорить? Четвертый палец! Куда ты пятым лезешь?

Олег вздохнул, снова занес пухлые пальцы над фортепиано и начал довольно прытко наигрывать «К Элизе». Это продолжалось не дольше минуты.

– Сто-о-оп. Зачем так долбить, не понимаю? Будешь так на похоронах играть. Или когда за тобой полиция придет.

Короткая шея Олега покраснела. Светлые волосы сзади закручивались мокрыми колечками. Он склонил круглую голову и, кажется, готов был зареветь.

– О-о-о! Детский сад «Сопелька». У тебя областной конкурс в марте, а ты нюни развел!

Лене стало жаль парня, который еле доставал ногами до педалей. Она шумно поерзала, чтобы Светлана Гарьевна переключила внимание.

– Ладно, Олег. На сегодня всё. Дома больше репетируй. Твой брат вообще света белого не видел. Больше работай над темпом. Пока вяло.

Олег понуро сполз с табурета, собрал в охапку ноты и попрощался. Лена разделась.

– Какой славный парень! У него неплохо получалось.

– Неплохо, но он может гораздо лучше. Вот его брат…

Светлана Гарьевна расплылась в теплой улыбке.

– А что брат?

– Это мой лучший ученик. Выбрался, в музучилище поступил.

– Здорово! А сейчас что делает?

– Поет в дорогом караоке.

Лена смутилась и опустила взгляд.

– Вы, наверное, расстроились?

– Почему же? Это прекрасная жизнь. Яркая. Далеко не всем дано. – Она достала из карандашницы шпильку и подколола мятежные пряди. – Ну, что там у вас?

– Дядя Паша перекрыл нам воздух.

– Что?

Лена рассказала про разговор с начальником стройки.

– Светлана Гарьевна, вот объясните, почему эти люди из порта ему подчиняются? Мы ведь им работу даем, помогаем выжить. Что вообще с этим делать?

– Ничего. Они все равно будут слушать его. Все здесь его слушают.

– Но почему? Он ведь бандит.

Светлана Гарьевна отстранилась и скрестила руки на груди.

– Потому что он ведет себя как хозяин. Не временщик. Люди знают, что у него здесь семья. Он в прошлом году на свои деньги фонтан отремонтировал, крышу в школе починил. А где он эти деньги взял – всем плевать.

Лена снова начала заводиться:

– Я уже устала слышать про деньги, из нас бесконечно тянут деньги. Как будто это мы всем должны. Но это наш завод дает людям способ нормально и честно жить. Так почему все плюются?

Разговор стал казаться Лене бессмысленным. Она встала и натянула шапку.

– Стойте. Если хотите, чтобы люди вам доверяли, сделайте что-то для них, а не для их кошельков и животов. Для детей, в конце концов.

– Что мы можем?

– Да хотя бы праздник городской. Поставьте, я не знаю, спектакль с детьми.

Эта мысль выглядела сомнительной. Но Лена смягчилась.

– Вы извините, что я помешала. Мне пора.

– Приходите в любое время. Если что, с праздником мы вам поможем.

– Спасибо.

– И да… про судно в порту. Я сделаю