Дембель неизбежен! Армейские были. О службе с юмором и без прикрас - Петр Павлович Васюков
От такого ответа командир багровеет, ругается матом и широким шагом направляется к штабу, чтобы с начальником штаба оформить приказ о всех безобразиях, вскрытых после таяния снега и обхода территории. А удивлённые и восхищенные офицеры пожимают руку доктору – лейтенанту:
– Ты чего так осмелел, доктор?
– Растерялся от неожиданности…
Герои поневоле
С середины семидесятых и до конца восьмидесятых годов на юге Африки кипели нешуточные страсти. Здесь шла гражданская война в Анголе, а по соседству, южнее, повстанцы боролись за независимость бывшей Юго-Западной Африки – Намибии. Апофеозом обоих конфликтов стала оборона правительственными войсками Анголы, кубинскими воинами-интернационалистами и военными советниками из СССР посёлка Квито-Кванавале (советские ветераны этой войны используют другую транскрипцию – Куито-Куанавале). С октября 1987-го по июнь 1988 года здесь продолжалось крупнейшее сражение в новейшей истории юга Африки с массированным использованием бронетехники, артиллерии и авиации. В некоторых источниках это сражение называют Африканским Сталинградом. Хотя по масштабам боёв, составу сторон, потерям и боевым результатам ни о каком сравнении речи быть не может. Но всё же это событие коснулось и некоторых наших знакомых.
Подполковник Вилен Ашотович несколько раз останавливался у своего товарища в Москве по дороге в Анголу и обратно. Обычно сидели допоздна на кухне коммунальной квартиры, пили вино и вспоминали дни совместной учебы и разные приключения, которых хватало в прошлой жизни. В первый раз Вилен помог другу с переездом на новое место жительства, в центр города, в ту самую коммуналку. Тогда они пошли в ресторан «Минск», где хозяин накрыл стол в знак благодарности за помощь. Хотя благодарность за помощь была не главным поводом, поводом было ощущение свободы, когда они оказались одни в дыму ресторанного зала. Когда разливались душевные мелодии и женщины манили своей непредсказуемостью.
– Я познакомлю тебя вон с теми симпатичными девчушками, – запыхавшись после танцев, сказал Вилен. – Я представился, что мы артисты Москонцерта.
Его товарищ удивился, потому что знал о небольшом дефекте речи Вилена. Тот иногда сильно заикался. И ещё причиной его удивления было то, что, несмотря на прошедшие года, Вилен оставался по-прежнему большим фантазёром. «Горбатого могила исправит», – подумал товарищ, а вслух сказал:
– Ну, и кто мы конкретно? В каком жанре сегодня работаем?
– Ты – конферансье. Надеюсь, справишься. А я дрессировщик слонов. Пусть они найдут нам в этом вечернем городе хотя бы одного слона.
Они посмеялись. И весь вечер прошел весело, с шутками, танцами, но без концертного представления. Товарищ напомнил, что раньше Вилен представлялся девушкам порученцем или адъютантом министра обороны Д. Ф. Устинова. «Наверное, стареем», – пошутили они.
Во второй раз, когда на коммунальной кухне звенели стаканы с вином в честь очередного заезда Вилена, из радиодинамика прозвучало сообщение о тяжелых боях на юге Африке, в районе Куито-Куанавале. Вилен Ашотович вдруг заволновался, начал суетливо собираться, хотя до его отъезда было ещё далеко.
– Остынь, парниша! – было сказано ему. – У тебя рейс послезавтра. Давай отдыхать. Чего засуетился?
– Как не суетиться, если у меня на позиции остался целый ящик вещей: кружки, миски, ложки, бинты, хозпакеты и другое имущество. Успеют ли мои сослуживцы погрузить мой ящик в технику? – Вилен был очень серьёзен, – Дружище, пойми, война состоит из таких мелочей, с потерей которых ты чувствуешь себя не то, что не устроенным, – военнопленным!
Товарищу Вилена военнопленным не приходилось доводиться, но он понял, что шутить с другом сейчас не стоит. Действительно, война состоит из многих составляющих, в том числе и бытовых мелочей, а вслух было высказано сомнение: может быть, у него там алмазы припрятаны из южноафриканской кимберлитовой трубки. Тот даже не понял, о чем прозвучала шутка товарища. Так был увлечен осложнившейся военно-политической обстановкой на юге Африки.
В последний приезд Вилен, живой и здоровый, был сама щедрость и добродушие. Его командировка закончилась. Все советские советники были отозваны из Анголы, и он мог, не тая ничего и не стесняясь, рассказать о своём боевом опыте. Тем более, речь зашла о его ордене Красной звезды и нашивке на груди о ранении.
– Ты понимаешь, я был советником начальника политотдела бригады. Кроме меня, штат советских специалистов в ангольской бригаде включал советников командира бригады, начальника штаба бригады, начальника артиллерии бригады, одного или двоих советников командиров батальонов, переводчика и специалиста-техника бригады. Последний был ещё и водителем-механиком старого БТРа, выделенного для перемещения группе наших советников. Вот из-за этого прапорщика, техника, мы и стали героями поневоле, – начал свой рассказ Вилен.
До боестолкновений ангольская бригада стояла мирно в обороне. Наши, советские специалисты, дружили со своими «подсоветными», но больше – с «кубашами», т. е. кубинцами. Их было на бригаде около тридцати человек: от штаба бригады до батальона и роты. У них был ром, весёлый характер и открытое желание понравиться своим советским коллегам.
3 октября 1987 года под давлением войск УНИТА и ЮАР началось массовое отступление ангольских бригад с южного берега реки Ломба. В этот день БТР с советниками из СССР попал в непростую ситуацию – большинство солдат из группы прикрытия в панике бежали, и с советскими специалистами остались только одиннадцать самых преданных бойцов охраны. Водителю БТР, прапорщику никак не удавалось завести машину. Советник командира бригады, пожилой полковник, бегал вокруг БТРа и грозился расстрелять прапорщика.
«Сволочь! Почему машина не исправна? Почему ты днями грел пузо и не готовил машину к маршу? Застрелю, как собаку!», – так примерно полковник стимулировал прапорщика, желая поскорее завести БТР. Машина не заводилась.
Когда юаровцы отступили, посчитав свою задачу выполненной, их колонны прошли в нескольких десятков метров от капонира, где укрывалась техника группы советских советников. Вскоре была восстановлена связь с центром, и машина завелась, и посыпались звонки, вопросы и комиссии. Все хотели разобраться, почему был прорван фронт и какую роль в организации обороны сыграли советские специалисты. В центре, в штабе наших советников, не могли разобраться, что произошло там на позициях. У кубинцев без особых разбирательств посчитали поведение советских товарищей героическим.
Говорили, что лично Фидель Кастро проводил расследование причин отступления кубинских специалистов. Во всяком случае, все 26 кубинских советника из бригады были срочно отозваны, сурово наказаны и больше их никто не видел. Поговаривали даже о расстреле некоторых из них. Существенным основанием всех репрессивных мер был ответ на конкретный вопрос Команданте Фиделя:
– А где находились советские специалисты?
– Советские специалисты оставались на боевых позициях!
В период переформирования бригады, когда она пополнилась личным составом и техникой, прибыла новая команда кубинских товарищей. Но с советскими специалистами уже не было дружеских посиделок и весёлых застолий. Кубинцы
