Лонг-Айленд - Колм Тойбин
Вернувшись, мать указала на другие коробки.
– Я думаю, Розелла не прочь посмотреть и эти фотокарточки, но, возможно, они есть у вас дома.
– У меня их нет, – сказала Розелла.
Она поставила коробку на кресло и начала вынимать пакетики с фотографиями.
– Обычно я отправляла по десять-двенадцать штук, – сказала Эйлиш, – но я не думала, что ты их хранишь.
– А что было делать, не выбрасывать же?
Просматривая карточки, Эйлиш отметила, что на фотографиях первых лет замужества было много их итальянских родственников.
– Я их всех знаю, – сказала миссис Лейси, – дядей, их жен, дедушку и бабушку. Я наблюдала за тем, как вы росли.
На следующий день погода выдалась пасмурная, и они решили остаться дома и просмотреть еще одну коробку, пока Мартин был в Куше, а Ларри – на матче по херлингу.
Разглядывая фотографии Розеллы в подростковом возрасте, Эйлиш отметила, как ее дочь позировала на камеру. Ларри, напротив, держался естественно, корчил рожицы, если знал, что она снимает.
Ей захотелось отложить для Ларри несколько фотографий, но мать ее остановила.
– Я всегда держала их в порядке. Если ты их вытащишь, я никогда их больше не найду.
Когда вошел Ларри, Эйлиш попыталась заинтересовать его фотографиями.
– Энди водил меня на матч, а потом обе команды решили выбить друг из друга дерьмо.
Эйлиш заметила, что акцент ее сына почти не отличается от местного.
– Ларри, ты не должен сквернословить в присутствии бабушки.
Сын задыхался от волнения.
– Рядом со мной был какой-то дядька, видать большой болельщик «Старлайтс», а один из игроков Эйдана стоял к нему спиной, так он подошел и дал ему мощного пинка под зад!
– Ларри!
– Энди говорит, что будет расследование, и я должен притвориться, будто ничего не видел. Но я-то видел! Но самое странное, что тот дядька просто быстро вернулся туда, где стоял, как будто так и надо! А игрок, которого он пнул, лежал на земле и стонал. Ботинок проехался прямо по заднице!
– Ларри!
Эйлиш подсунула Ларри рождественские карточки, которые она сделала, когда ему было шесть или семь лет.
– У папы тут длинные волосы, – заметил Ларри.
– Тогда все так носили, – объяснила Эйлиш. – У Энцо с Мауро тоже длинные волосы.
– Я часто хотела написать, что волосы у них слишком длинные, – заметила бабушка. – А один из братьев, не помню какой, напоминал мне кого-то из «Битлз».
– Должно быть, Энцо, – сказала Эйлиш.
Ларри нашел фотографии со своего десятого дня рождения.
– Смотрите, вот велик, который мне подарили.
– С которого ты упал? – спросила Розелла.
– Только один раз.
Ближе к вечеру, когда они добрались до последней коробки, мать спросила Эйлиш:
– Вы перестали собираться с родственниками?
– О чем ты?
– В этой коробке только Розелла и Ларри и немного вас с Тони. А что, остальные стали стесняться фотоаппарата?
– Я просто хотела показать тебе, как растут дети. Честно говоря, я не знала, что ты будешь их так разглядывать.
– Что ж, эти фотографии рассказывают собственную историю.
– В каком смысле?
Мать пожала плечами и отвела глаза.
Когда Ларри ходил в паб обсудить матч, а бабушка уже легла, Эйлиш показалось, что Розелла собралась ей что-то сказать, но передумала и заговорила об очередной фотографии.
– Вчера, когда ты вернулась, я хотела кое-что тебе сказать, но не знала, стоит ли. Помнишь, Ларри повел бабушку на прогулку? Она должна была предупредить его, чтобы не болтал лишнего в пабах. А вместо этого вытянула из него все, что случилось дома. Она пообещала ему, что будет молчать. Но призналась мне, когда ты выходила за газетой. Бабушка все знает.
– Все?
– Она знает, что скоро родится ребенок.
– А она знает, что твоя итальянская бабушка намерена его забрать?
– Не думаю, что он поделился с ней этим.
Все следующие дни Эйлиш ждала, что мать ей что-нибудь скажет. Вероятно, ей хочется знать, что ее дочь думает делать дальше. Теперь, разумеется, ей понятно, почему Тони не приехал с ними и почему Эйлиш о нем почти не упоминает.
Мать наверняка будет упрекать ее, что она все скрыла, а Эйлиш, в свою очередь, сердилась на мать за то, что та воспользовалась болтливостью Ларри. Возможно, мать ждала, когда Эйлиш сама начнет разговор, но ей было нечего сказать. Не могла же она признаться, что на прошлой неделе провела ночь с Джимом Фарреллом в отеле «Монтроуз» в Дублине. И не могла сказать, как намерена поступить с Тони, поскольку сама не знала.
* * *Она начала размышлять об их будущей жизни с Джимом. Представляла себе маленькую спальню в каком-нибудь городишке неподалеку от Линденхерста. Мечтала просыпаться по утрам рядом с Джимом.
Однако, мысленно рисуя домик, который они могли бы снять, она не могла вообразить там место для Ларри или Розеллы. Родные Тони сделают все, чтобы вернуть Ларри и Розеллу в лоно семьи. Ларри не захочет жить с матерью и Джимом. Если Джим приедет в Америку, она потеряет и Ларри, и Розеллу.
Слишком много неопределенности. Эйлиш понимала, что не в силах принять решение. Придется сказать Джиму, что ей потребуется больше времени.
Однажды вечером, когда дом затих и все, как надеялась Эйлиш, уснули, она оделась и выскользнула из дома. Миновала Джон-стрит и зашла в телефонную будку на Парнелл-авеню. У нее был с собой номер Джима. Тут она заметила, что в прорези автомата застряла монета.
Эйлиш вспомнила, что есть еще будка в начале Соборной улицы, и быстро перешла Бэк-роуд. Был почти час ночи.
Она опустила монету, набрала номер, но, услышав голос Джима, не смогла заставить себя нажать на кнопку ответа. Джим несколько раз сказал «Алло» и «Нажмите кнопку ответа». Эйлиш положила трубку и некоторое время стояла в будке, ища причину перезвонить ему или причину не перезванивать, хотя на самом деле причины не имели значения.
Она вышла из будки и направилась мимо парка к Уифер-стрит. Если спуститься к площади, а затем свернуть на Рафтер-стрит, ей останется только перейти улицу и постучать к Джиму. Эйлиш воображала, как стоит на тротуаре напротив его дома и разглядывает свет в окнах гостиной. Она не станет переходить улицу. Ей незачем спускаться к Рафтер-стрит. Эйлиш решила вернуться домой и немного поспать, чтобы завтра с утра вместе с Розеллой и матерью съездить куда-нибудь еще.
3
Джерард сидел в кресле напротив Джима. Было начало пятого, и Шейн в пабе мог в одиночку управиться с посетителями.
– Не знаю, много ли тебе рассказала твоя мать, – начал Джим.
– Самый минимум.
– Возможно, она упомянула, что ей больше незачем содержать закусочную. Будь все иначе, мы могли бы продать все здание, но, очевидно, твоя мать не хочет этого делать, и я не хочу. Следующий вопрос: ты хочешь содержать закусочную?
– На самом деле я больше ничего не умею. Я думал, так или иначе бизнес все равно перешел бы ко мне.
– Все так,
