Олесь Бенюх - Подари себе рай (Действо 3)
Она собиралась заехать к Сергею и неизбежный "хвост" за машиной французского посольства был ей ни к чему. Конечно, на Лубянке они все прекрасно знают об их отношениях с Сергеем. Однако, зачем лишний раз размахивать перед мордой быка красной тряпкой?
Метрах в тридцати от въезда в посольский двор Элис увидела одинокую "Победу" с энергично глядевшем в ночную темь зеленым глазком.
- Свободен? - радуясь удаче, спросила она шофера. Молодой парень молча ее разглядывал.
- Куда едем? - наконец, спросил он.
- На Кировскую.
- Не доедем, - сообщил он, помедлив. - Бензина в обрез до заправки дотянуть.
Элис посмотрела на пустынную Якиманку.
- Ладно, плач, - сказала она, открывая дверцу и садясь на заднее сидение. - Поехали за бензином, потом меня отвезете.
Шофер словно только и ждал этой команды. Машина рванула с места и помчалась к Крымскому мосту.
- Вы счетчик забыли включить, - подсказала, улыбаясь рассеянности шофера, Элис.
- Точно! - он лихо щелкнул никелированным рычажком. Пояснил:
- Это я на радостях, что холостого пробега не будет.
Миновали Зубовскую, Смоленскую.
- Где же ваша заправка? - заинтересовалась Элис. - У Белорусского?
- Не, - возразил он. - Почти приехали. Щас.
Элис достала пачку "Кэмела" Взяла из нее сигарету, нашарила в сумочке зажигалку, но так и не закурила. Промелькнуло знакомое здание Союза писателей, машина с визгом свернула направо и уперлась в ворота в стене углового особняка.
- Здесь заправка?! - успела спросить она. Ворота распахнулись, машина въехала в просторный двор. Шофер исчез. Дверцу со стороны Элис распахнул высокий плечистый военный.
- В чем дело? - стараясь сохранять спокойствие, спросила она.
- Мисс Элис, доброй ночи! - военный нагнулся, поднес зажженную спичку. - Вас ждут.
Машинально она прикурила. При свете, падавшем от лампочки над подъездом и из окон, разглядела: полковник, кант тот самый, темно-синий.
- В чем все же дело? - повторила она, придав своему тону жесткость. Я гражданка Соединенных Штатов Америки и...
- Мы всё знаем, - сделав упор на слове "всё", сказал полковник. Сказал мягко, с открытой улыбкой.
- Меня зовут Автандил. Вам ничего и никто не угрожает. Наоборот, вас ждет серьезный, доброжелательный разговор. Прошу вас следовать за мной.
И он прошел ко входу в особняк. Бросив сигарету, Элис последовала за ним. Входных дверей было три, за последней находилась небольшая, очень яркая комната. Пол покрыт линолеумом, на голых стенах портрет Сталина довоенный, во френче, без орденов. За конторкой сидел молодой офицер, резко вскочивший при появлении полковника и Элис. "Тот же кант, - отметила она про себя. - Меня что - арестовывают?" В ее сознании начинала закипать злость, которая в какой-то мере подавляла страх. Полковник галантно распахнул двустворчатую дверь, пропуская ее вперед и, когда она прошла, остался в дежурной. Вторую комнату можно было назвать залом. Приглушенный свет струился из нескольких двупалых бра, свисавшая с потолка в центре его овальная люстра еле светилась изнутри тремя лампочками. В одном из углов приютился концертный "бекштейн". По дорогому персидскому ковру, покрывавшему весь пол, рассыпались два светленьких диванчика и полдюжины кресел - все французской работы девятнадцатого века. Контрастом этому гарнитуру выступал громоздкий секретер из черного дерева. Стены были затянуты фисташковым шелком. На них тремя яркими пятнами выделялись полотна Сезанна, Моне и Гогена. "Кто же может обитать в таком особняке в стране рабочих и крестьян?" - подумала Элис, медленно осматриваясь и напряженно ожидая, что же будет дальше. В доме стояла гнетущая тишина. Прошло несколько минут и ей стало казаться, что все происходящее - какой-то нелепый сон. А может, вовсе и не сон. Будучи натурой авантюрной, она, повинуясь инстинкту, с тайным азартным интересом шла навстречу неизведанному. Ее воображению частенько рисовались захватывающие сюжеты. От посольских всезнающих экспертов она слышала, что вполне возможны новые офицерские заговоры. Группа антисталински настроенных высших офицеров во главе с Тухачевским - довоенный неоспоримый факт, как бы его ни оспаривали противники кремлевского тирана. Теперь, после того, как огромные победоносные армии побывали в Европе, не исключен "декабристский" рецидив. Благо есть и обиженные, маршал Жуков, к примеру. Что, если ее привезли именно в заговорщицкий центр? В случае их победы какой можно было бы выдать потрясающий репортаж века!
А, может быть, ей решили показать один из полуподпольных салонов, созданных при молчаливом согласии властей? О таких хитроумных местах сборищ недовольных режимом (поэтов, писателей, художников, актеров, ученых), своеобразных клапанах "выпуска пара", которые, конечно же, находились под пристальным оком закона, ей рассказывал и Сергей.
"Однако, этот дежурный при входе и этот полковник, и их зловещие темно-синие канты... Если прислушаться к интуиции, попала я в скверную историю. Впрочем, покойный Ванечка говорил, что интуиция тогда только и верна, когда основывается на научных фактах. Хочу, хочу, чтобы это был сон. Ну, конечно, что же это еще, как не сон. - Она закрыла глаза, сделала несколько глубоких вдохов. И постепенно на нее снизошло душевное умиротворение. - Как хорошо! - подумала она. - Сейчас я проснусь - и все это исчезнет, как бредовое наваждение". И в это мгновение, когда сознание тешило себя якобы действительно происходящей наяву, но при том совершенно очевидно иллюзорной фантасмагорией, раздались громкие мужские голоса. Невесть откуда выскочивший офицерик проворно распахнул дальние, как она теперь поняла - центральные - двери и в зал вошли двое. Первым был зрелый мужчина выше среднего роста, отменно упитанный, с крупной головой на бычьей шее. Внушительный нос уверенно держал пенсне, сквозь сильные стекла весело глядели зоркие глаза. "Начальник тайной полиции собственной персоной, констатировала про себя Элис, тотчас узнав виденное неоднократно на всевозможных фото неординарное лицо. Сердце ее екнуло, но она тут же зло приказала себе: - Дура, не сметь! Он именно этого и ждет - проявления твоего страха, твоей слабости. Ты же сильная, улыбайся!" И она улыбнулась будто она именно его, всесильного Лаврентия Павловича Берию и ожидала здесь увидеть. Будто встреча с ним была естественной, приятной, ожидаемой. Вторым был уже знакомый ей полковник, назвавшийся Автандилом. "Только он почему-то и ростом стал ниже, и даже в плечах по-же", - с удивлением обнаружила она, продолжая улыбаться.
- Мисс Элис, - угодливо изогнувшись, объявил он. И, уловив едва заметный жест шефа, исчез неслышно за дверью дежурки.
- Как же, как же! - голос Берии звучал радушно, гостеприимно. - Жаждал познакомиться, с тех самых пор, как еще до войны в Тбилиси прочитал ваше интервью с Иосифом Виссарионовичем.
Он пошел через зал к Элис. И походка его была легкой и пружинистой, и маршальские погоны играли золотыми искрами. Подойдя к ней, он протянул руку и долго держал ее пальцы в своих. Усадил ее в кресло у низенького столика, сам сел напротив.
- Сейчас я угощу вас лучшим вином Кавказа! - он трижды хлопнул в ладоши. Появился словно из-под пола человек в нарядной, белой черкеске и тончайших красных чувяках. Берия, не глядя на него, сказал что-то коротко по-мингрельски. На столике появились бурдюк, два серебряных кубка с замысловатым чернением, копченая баранина, козий сыр, казинаки.
- Родственники из моего родного села гостили, - пояснил он, ловко наливая вино из бурдюка в кубки. - Дар гор.
Попробовал вино языком, понюхал, поцокал - "Конец света!"
- Вы извините, что приходится встречаться таким необычным образом. Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал о нашем разговоре.
Элис смотрела на него вопрошающе.
- Даже ваш... - он прервал фразу, вновь посмаковал вино ("Твиши услада древних царей!") ...Сергей.
"О-ля-ля! Что же может быть такого ото всех секретного в нашем разговоре? Такого, о чем не должен знать даже Сергей?"
- Я предлагаю тост, - Берия встал, одернул китель, высоко поднял бокал, - за то, что удивительно сочетается в вас, Алиса. Давайте я вас буду так называть. И это вот что - ум и красота.
Элис сдержанно засмеялась, чуть-чуть теплее стал ее взгляд. "Ох, как мы, женщины падки на похвалу! Что ж, и другие говорят, что у меня ума, может, и не палата, но он и не птичий. Красота - ну, скажем, совсем не дурнушка, нет. Однако, чего от меня хочет товарищ Берия, хотела бы я знать. Ведь не комплименты расточать завлек он меня сюда своими полицейскими уловками. Наш Гувер, гитлеровский Гиммлер, этот Берия - у всех приемчики одни и те же, все одним миром мазаны".
- Такое счастливое сочетание редко встречается, - продолжал он. Самый яркий пример из нашей истории - царица Тамара.
- Столь же великая в государственных делах, сколь жестокая и безжалостная, - Элис пригубила бокал, зажмурилась - вино и впрямь было отменным.
