Зависимые - Яна Александровна Верзун
— Наверное, работать над фильмами, которые мне самой будет приятно смотреть. Но в компании, где я работаю, такие проекты не делают. Я, конечно, могу сменить работу, но вдруг на новом месте ничего не получится? И тогда все скажут, что я ничего не умею.
— Скажут все или кто-то определенный? — спросила Лидия.
— Не знаю. Мама скажет. Помню, у меня были краски «Невская палитра», похожие на коробку конфет. Каждый цвет упакован в фантик с названием. Умбра, охра, ультрамарин. Когда я садилась рисовать, мама стягивала с меня платье со словами «Сейчас же вся уляпаешься» и надевала дурацкую футболку. Уверена, что у нее были специальные футболки для рисования. У меня сразу пропадало вдохновение. Почему я не могу просто сесть и порисовать? Почему мне нужно бояться замарать платье или стол? У меня ведь был миллион платьев. Кириллу всегда нравились мои рисунки, и он советовал мне сменить работу еще до того, как мы развелись.
— Вероника, давайте отмотаем пленку назад, — сказала Лидия. — И будем честны друг с другом. Моя задача — помочь вам посмотреть на ситуацию, которой мы уделяем внимание, под другим углом. Увидеть со стороны происходящее снаружи и внутри вас. Но ни о каком прогрессе в терапии не может идти речь, если вы не будете честны со мной. Вы ведь не в разводе.
— Почему ты, то есть вы так думаете? — спросила Вероника и прижала к себе сумку, в которой лежало обручальное кольцо.
— Я поняла это в нашу первую встречу. Предполагаю, в первую очередь вы хотели убедить саму себя, что с Кириллом вас больше ничего не связывает. Именно поэтому вы приходите то с обручальным кольцом на пальце, то без него.
Вероника молчала. Она поправила воротник свитера, чтобы скрыть покрасневшую шею, и закинула ногу на ногу. Острый кончик лакированной туфли был направлен на Лидию, как часовая стрелка, которая показывает девять сорок пять. В руке она держала черно-белый стаканчик латте. Сделала глоток, хотя знала, что стаканчик пустой.
— Можете просто не отвечать, если не хотите, — сказала Лидия. — Но я должна предупредить, что терапия не имеет смысла, если клиент скрывает такие важные факты.
— Я буду очень благодарна, если вы меня не бросите, — ответила Вероника с улыбкой. — И вы правы: мы не разведены. После очередной пьяной сцены я попросила Кирилла уйти. И он ушел. С гитарой и рюкзаком, как будто собрался в поход. До сих пор не могу поверить, что сделала это. Выставила мужа из дома, вместо того чтобы помочь. Но тогда мои ресурсы были на нуле.
— Вы ему помогли, Вероника. Иногда помощь заключается не в том, чтобы спасать, а в том, чтобы отказаться от идеи спасения. Но на сегодня нам пора завершаться, — Лидия посмотрела на часы. Голова у нее болела с самого утра, и это было невыносимо.
Вероника вышла из кабинета и направилась в сторону пешеходного перехода. Каблук застрял в безобидной на вид кучке листьев. Когда она вытащила ногу из лужи, весь ботинок был заляпан в грязи.
Вероника огляделась по сторонам и отправилась в сторону ресторана. В туалете она разулась и долго держала ботинок под струей воды, пока он снова не заблестел.
Войдя в просторный зал ресторана, Вероника увидела Тамару. Она сидела за столом и что-то печатала на ноутбуке.
— Как я рада тебя видеть, — произнесла она, когда Вероника подошла к столику, — садись, ты голодная?
— Да, — выпалила Вероника и опустилась в кресло. — И от бокала вина не откажусь. Если ты не против.
Тамара улыбнулась:
— Дорогая, я не твоя мама, чтобы запрещать тебе пить.
— Вечно забываю, — засмеялась Вероника. — Погода отвратительная! Когда вдруг стало так холодно? Пасту с трюфелем, — она повернулась к официанту, — и бокал бароло.
Этот ужин был третьим, когда они вдвоем пили вино и болтали. Вероника бронировала один и тот же стол, чтобы лучше видеть входную дверь.
— Наверное, больше не буду ходить к психологу. Утомляет своими странными вопросами про родителей, про детство, как будто ничего нового придумать не может. Хотя на первом сеансе Лида мне очень понравилась, я даже видела эффект от разговора, а теперь опять «родители, родители». Я пришла понять, как мне жить в одиночестве, при чем тут родители? — сказала Вероника Тамаре.
— Я читала хорошую книгу про сепарацию от родителей, подарю тебе при следующей встрече, — сказала Тамара. — Я тебя понимаю, терапия часто бывает нудной. Я уже седьмой месяц не пойму, что мне делать с моим мужчиной.
— Ты когда-нибудь мне расскажешь о своем загадочном принце?
Тамара не успела ответить. За соседним столом компания девушек прокричала «С днем рождения». Официанты с огромным розовым тортом шли со стороны кухни. Вероника допила вино и захотела покурить.
Когда ужин закончился и молодой официант принес счет, Тамара сказала Веронике, что заплатит. Она всегда так делала.
Водитель Тамары подвез Веронику домой. В машине пахло ладаном и перцем. После каждого ужина Вероника открывала профили Тамары в социальных сетях и рассматривала фотографии. Это была идеальная женщина, которая знала себе цену.
Хотелось быть на нее похожей: купить такие же очки в овальной оправе, кожаный жакет за семь тысяч евро, нарисовать стрелки, увеличить грудь, полететь в Нью-Йорк на концерт Земфиры.
Вероника прочитала все ее интервью в «Forbes Woman». Оттуда она узнала, что Тамаре сорок два, она училась в МГИМО и является соосновательницей благотворительного фонда, который помогает женщинам в трудных жизненных ситуациях.
Вероника перевела в фонд пять тысяч, вспомнила, какие чаевые оставила Тома в ресторане, и перевела еще пять. Потом зашла на «Farfetch» и заказала очки в овальной оправе.
За вечер они выпили полторы бутылки бароло, и следующим утром Вероника проспала на работу. Такси вызвала в девять тридцать, но спустя пять минут отменила заказ — на метро быстрее.
Последний раз она спускалась в подземку прошлым летом, чтобы встретиться с девушкой, которая продавала винтажные сережки на «Авито». Унизительно было стоять в очереди перед турникетом. Еще хуже — перепутать направления движения поездов.
Хотелось пить и переодеть всех женщин в вагоне. Это был мир облупившегося маникюра и наращенных ресниц. Мир пластиковых крабиков в обесцвеченных волосах.
Уткнувшись в телефоны или книги, пассажиры, как неваляшки, покачивались в ритме движения поезда. Вагон извивался, подобно змее, и Вероника вместе с ним. Она прижимала к телу сумку, в которой везла папку со своим портфолио и сменную обувь для съемок. Сегодня начало нового проекта.
У выхода из станции «ВДНХ» к
