Не просто рассказы - Игорь Шляпка
Это особенный аромат. Он возникает в душе. Он светится воспоминаниями о детстве, чистоте и надежде. Мириады елочных поделок, книжки, куклы, гирлянды, корица, мандарины, пирожные… да еще бог весть какие сюрпризы, подарки и чудеса глядят на вас со всех сторон. Окунитесь в это торжество, вдохните полной грудью веселый праздник, и он непременно останется с вами. Запах счастья — вот как это называется. И я сберег его частичку.
Запах пряников
Таких вкусняшек, уж поверьте, много не бывает. Имбирное печенье — конек немецких стряпчих, но в Ротенбурге они превзошли себя. Местное зовется «сноуболлс». Здоровенные «бизешные» шары с ореховыми, шоколадными, ванильными, апельсиновыми и даже неведомыми запахами на выбор. В каждом магазинчике, где ими усыпаны прилавки, аромат сладости валит с ног. Честное слово, даже знаменитым бельгийским шоколатье не перещеголять местных пекарей. Здешнее печенье — заветная мечта сладкоежек. Запах переполняет лавки, несется по улице, и, кажется, плотно окутывает весь город. Теперь, даже разглядывая Ротенбург на карте, я ощущаю стойкий аромат печенья.
Если позволите, парочка советов: первый — не задохнуться от удовольствия; второй — не пытаться унести пряники с собой — все равно съедите, не успев дойти до городских ворот. Вкуснотища!
Запах уюта
А вот этот запах вы почувствуете, только узнав город поближе. Гуляйте, любуйтесь, наслаждайтесь. Ротенбург действительно мал, к тому же обнесен высокой стеной и живет особенной жизнью. Здесь столетиями не меняют фасады, сохраняют быт, не строят ничего нового. Тот самый средневековый дух, что не смогли уничтожить ни время, ни войны, остался цел. Занавесочки на окнах, герани в горшочках, укрытые бархатом плюща стены, тихие дворики — все бережет удивительное спокойствие, которого так порой не хватает в современной жизни. Вот оно. Тут. И пахнет настоящим уютом. Понравилось? Так поезжайте скорее и вдохните его теплый аромат.
АМСТЕРДАМ — ГОРОД ИСКУШЕНИЕ
Голландия — удивительная страна. Один из самых крупных портов Европы, Амстердам — исключительный город. Тюльпаны, мельницы, каналы, сыр, футбол и шоколад. Всех прелестей не счесть. Проще увидеть. Но, среди достоинств этого места имеется особенное — это искушение.
Сходя на берег, моряки всегда искали наслаждений. Закон спроса и предложения на то и закон, чтобы исполняться. Женщины не заставляли ждать. Чтобы не теряться среди добропорядочных горожан, проститутки зазывали к себе, зажигая красные фонари, а местом для утех становились отдельные кварталы города. Так и повелось.
Сегодня, с приходом новых посетителей — туристов, — квартал красных фонарей превратился в достопримечательность. Обворожительные красотки льнут к окнам заведений изнутри, зеваки со всех краев, стран и континентов любуются снаружи. Один нюанс. Красный цвет, благодаря всемирной известности дорожного светофора, ныне стал символом «стоп»! Но это не беда. Привлекательность древней профессии, помноженная на иллюзию запрета, заиграла по-новому — превратилась в ещё большее искушение. А уж воспользоваться им или отказаться, каждый путешественник решает сам.
КОГДА ЖЕ?
«Бушует снежная весна,
я отвожу глаза от книги…»
А. Блок
От неё хочется услышать ложь. Откровенную и внезапную. А что, пусть соврёт.
Посмотрите, сырая, слякотная, стучит холодным дождем и ноет, ноет, всхлипывая слезами мокрого ветра. Напоминает бесконечную беду. И не уходит.
Почему не соврать?
Встрепенулась бы, расплылась в лицемерной улыбке да молвила:
«Поверили? Ха-ха! Зря. Шутка это всего лишь. Никакой зимы нет и в помине. А я просто решила вас напугать. И дождь не настоящий, и холод — всё понарошку. А вы-то поверили! Чудики. Ладно, всё-всё, ухожу.
Свернула свои глупые шуточки в тугой узелок, да ушла. Траля-ля, траля-ля. Вот было бы здорово. Пусть соврала, зато порадовала…
Но нет на белом свете никого честнее погоды. Молчит и злится. Ни капли фантазии.
СУЕТА
Есть безошибочный признак равнодушия
женщины к мужчине:
если она кладёт ладонь на его плечо
и слегка похлопывает ею.
— Скажи, о чём ты мечтаешь?
— И ты скажешь мне, кто я такая? — она улыбается.
Он, наоборот, хмурит брови.
— Нет. Я не шучу. Как хочешь построить свою жизнь?
— Не знаю. Почему бы ей не обойтись без моей помощи?
— Глупости. Ты должна понимать, всё в наших руках. И счастье, между прочим, тоже.
Он потирает ладони и как-то странно сводит плечи.
— Если мы хотим быть вместе, нам нужно спланировать будущее. Переезд и работу. Где лучше снять квартиру, выбрать район и познакомиться с соседями. Понимаешь?
— Да.
— Тогда скажи, что ты думаешь об этом.
— Ничего.
Её рука касается его плеча.
— Так нельзя. Нужно что-то сказать твоим родителям.
— Зачем?
— Чтобы они не волновались. Господи, да почему только я должен об этом беспокоиться? — он садится и обхватывает руками колени. На лбу образуются морщины. — Скажи хоть что-нибудь.
— Я хочу съесть кусок торта. Большой кусок торта с ванильным кремом.
— Ну, перестань! Давай поговорим серьёзно, — в его голосе звучит откровенное раздражение, — Мы не можем просто лежать тут и не думать о завтрашнем дне.
— Почему?
— Что почему?
Он неприятно кривит нижнюю губу. Ей это никогда не нравилось.
— Который час?
Он бросает взгляд на часы.
— Уже без четверти два.
— Ты прав, пора обедать.
— Но почему… почему ты никогда не думаешь о будущем?
Она встаёт, идёт в ванную, на ходу бросая небрежно:
— Я есть хочу. А тебе пора взрослеть, дорогой.
ЯШИНО СЛОВО
— Алло? Яша, ты? Привет. Да ничем не занят. Место себе в пенсионарии оформляю, — пришлось перевести дыхание. — Вот так. Какое может быть настроение! Приеду к тебе сейчас, ладно?
Я убрал телефон. Хотелось выругаться. День не задался.
С утра яйцо мимо сковородки грохнул, потом голова разболелась, машина не завелась — пришлось на общественном, видишь ли, транспорте добираться и на тебе, получил…
Чтобы мне в автобусе место уступали! Да никогда в жизни. Я им кто?! Ну, увидишь старика и вставай. Так то — старик. А тут дамочка, не гляди, что крашеная, только меня увидала и сразу вскочила, будто ее ошпарили: «Садитесь».
Вежливая.
И ладно бы пацан уступил. Взрослая ж тётька. А бессовестная.
Вам бы понравилось? Конечно, если в семнадцать, так рассмеетесь. В девяносто порадуетесь. А мне-то — всего шестьдесят. Скоро. Я рассвирепел. Она за кого меня приняла? За перхоть, развалину немощную, за старуху косолапую, что ли? И пенсия-то еще не оформлена, и я, между прочим, ехал на свидание.
А что такого? Просто
