Наследница первой очереди - Лилия Фандеева
– Вы отдыхаете, а ужина нет.
– Почему? Если мне не изменяет память, сегодня дежурный по кухне ты. Взгляни на календарь. Ты сам предложил такой вариант на выходные. Скажи честно, почему тебя раздражает любое моё действие? Объясни, я пойму. Обращаюсь за советом, говоришь: «делай, что хочешь». Я делаю – ты недоволен. Я от тебя слышу больше претензий, чем одобрений. Если что-то не так – сделай сам и как нравится. Мне иногда кажется, что ты жалеешь о своём решении остаться. Мы начали уставать друг от друга.
– Полинка, ты что? Я люблю тебя.
– Вы, Дмитрий Сергеевич, любите комплименты в свой адрес, внимание. Вам нравится чистая рубашка по утрам, завтрак, секс. Но вы не возвращаете то, что получаете. Любовь – это не слова, это поступки. Под твоим недовольным взглядом я чувствую себя виноватой, но не знаю в чём. Это ты должен был предложить мне поездку к Петровичу, а не останавливать меня или иронизировать. Ты как-то быстро забыл, на что я пошла, чтобы помочь тебе. Ты не хочешь признать, что егерь помог мне. Ты дошёл до того, что упрекнул меня в контроле над тобой. Ты в себе не уверен или во мне? Такие отношения не могут длиться долго. Один из нас, в конце концов, взорвётся. Тебя раздражает мой статус в клинике? Чем? Я не учу тебя оперировать, а ты далёк от финансов.
– Но все знают теперь, что я твой муж.
– И что это знание им даёт? Людям до этого нет дела, а твоё самолюбие страдает без причины. Многие в городе знают доктора Подольского. А кто знает, кто такая Полина Орловская? Ты на своём месте, я на своём. От тебя в клинике больше толку, чем от меня, но я этому не завидую.
– Ты ещё скажи, что гордишься мной.
– Не скажу. Нечем гордиться. Из клиники я не уйду. Говорить только то, что ты хочешь слышать, я не буду. Я перестаю быть для тебя удобной.
– Это как?
– Пример недельной давности. Диалог между нами: «Мить, на обед варить суп или борщ?» «Вари суп, с ним проще». Обед и твой недовольный вид со словами: «Опять суп?» Реакция уважающей себя хозяйки – вылить этот суп тебе на голову. А я молчу, смотрю, с каким аппетитом ты его наворачиваешь. Всё это можно списать на шутку, если бы ни тон и выражение лица.
– Полюшка, прости меня. Я привык всё решать и делать сам, а тут только я подумаю, а ты уже делаешь. Получается, что всё решаешь ты.
– Будь поворотливее. Что я ещё могу сказать.
– Мне было бы проще, будь ты домохозяйкой. Мне трудно смириться с тем, что ты начальник, а я обычный врач. Не сердись.
– Да я особо и не сержусь. Просто я часто не понимаю тебя. Ты мог уйти, подать на развод, но ты остался, уже зная о моём назначении. Почему спустя полтора месяца, ты начал думать по-другому? Я уезжаю на работу на час позже тебя, возвращаюсь на час раньше, и не задаю тебе вопросов, где ты пропадаешь после смены, доверяя тебе. На работе мы почти не видимся, Можно было понять твоё недовольство, если бы ты вернулся домой и остался без ужина. Что не так? Я далеко не идеальна, могу ошибаться, но не обвиняю кого-то в своих промахах, не предъявляю необоснованных претензий.
– По-твоему я зануда? Ты когда-нибудь выходишь из себя?
– Выхожу, но тебе это лучшего не видеть и не слышать. Человек в гневе часто говорит не то, что думает. Я дважды это испытала на себе, и не хочу ранить близких необдуманным словом или поступком. Простить можно многое, но забыть не получается.
– Ты простишь моё глупое поведение?
– Попробую, если это не войдёт в систему. Я не делаю ничего, что может изменить наши отношения в семье. Пойми, вы с Ариной мне дороги. Я нахожу с ней общий язык без нравоучений, запретов или подарков потому, что знаю, это не работает. А говорить то, что ты хочешь слышать и делать, как ты считаешь нужным, я не буду. Да, есть вопросы, которые решаются сообща и я готова к диалогу. Допустим, я пойду у тебя на поводу и, собрав собрание, откажусь от должности. Какую причину мне назвать? Недовольство мужа? И как ты будешь выглядеть в глазах коллег? Не справляюсь с работой? Враньё! Вы хотели получить новое отделение – через месяц, полтора будет вам новое отделение. Я нашла общий язык с акулами-конкурентами, готовыми проглотить клинику. Заметь, я честно вела переговоры в будний день и не в ресторане. Я не могу бросить то, что получается. Брось оперировать и сиди пять дней в неделю на приёме, – Полина вздохнула. Она сказала то, что нужно было сказать месяц назад. – Тебе стоит пересмотреть свои взгляды на наши отношения или подать на развод. Можешь представить, что я возглавляю контору «Рога и копыта», а не клинику, если так станет легче.
Как не странно, но разговор дал свои результаты. Дмитрий перестал её «дёргать» по пустякам. Второго октября Подольский прошёл комиссию и был допущен к операциям. Он пришёл домой раньше жены и дочери, принеся для Полины букет, и собирался устроить что-то в виде торжественного ужина, но передумал. «Это слишком мелко, – подумал он и, заехав в туристическое агентство, купил путёвки в Анталью с 6 по 12 октября. – А вечером свожу своих девочек в ресторан на ужин». Поставив цветы на тумбочку жены, он посмотрел на часы. Жена и дочь должны вернуться с минуты на минуту. Он убрал свою обувь и притаился в спальне.
Его девочки вошли в квартиру, как по расписанию, и прошли на кухню. Было слышно, как открывается холодильник и разбирается пакет с продуктами. Дмитрий вдоль стены прошёл незамеченным в гостиную и остановился у двери кухни.
– Мама, а это что?
– Это твоё новое свидетельство о рождении. Я получила его сегодня. Теперь я твоя настоящая мама. Правда, с папой у нас всё очень сложно. Либо я слишком многого хочу, либо он устал от моего общества. Мы не ссоримся, но и не чувствуем друг друга. Ты заметила, что мы больше молчим? А вспомни, каким он был, когда вы решили остаться?
– Вы с папой разведётесь?
– Не знаю, девочка моя, но знаю, что теперь, в случае развода, я имею право быть с тобой. Я тебя не брошу,
