Дрозд - Кирилл Алексеевич Простяков
Она кричала, когда чувствовала, как патроны проникают внутрь её тела и со стремительной скоростью из него вылетают. Владислав был ошеломлён. Вернулась головная боль, заложило уши. А вместе с этим от увиденного кошмара к горлу поступала рвота. Лев не выдержал и вновь спустился на колени. От страха он терял сознание.
Ирина безжалостно убита. Когда она издала последнее дыхание, слёзы прекратились. Открытые глаза всё видели. Сергей затащил её тело в яму, взяв обе ноги в свои руки. Григорий отдал тому автомат и подобрал лопату, воткнутую в кучу. Он бросил её Владиславу под ноги.
– Закапывай и побыстрее.
Другого выхода не оставалось. Ноги тряслись, всё ещё тошнило от увиденного. Владислав подошёл к краю этой могилы. Он смотрел на труп невинной Ирины, женщины, только что зверски расстрелянной. Одежда запачкана кровью, продырявлена пулями. Его руки вцепились в черенок лопаты. Он медленно сбрасывал песок на её тело.
– Я хочу от тебя последнее… – сказал Григорий, стоя у него за спиной. – Ты ещё можешь попытать удачу, парень. Не надейся больше на Руслана. Он больше не сможет мне позвонить и заключить какую-то сделку. Руслана больше нет.
Он не верил. Не хотел верить.
– Нужна одна тачка. Тёмно-синяя, белая наклейка на лобовом, – Григорий закурил сигарету. В огоньке пламени просвечивалось его лицо. Но оно тут же скрывалось за пеленой табачного дыма. – В ней четыре мешка. Если удастся, отнести мне их в гараж. Машина стоит на «Аллее», там, где когда-то судьба свела нас…
ГЛАВА XIII. Ночь
«Жизнь – штука опасная. И жестокая. Ей наплевать на то, что ты главный герой и что у любой истории должен быть счастливый конец. В обычной жизни происходит много всего плохого. Люди умирают. Битвы проигрываются. Зло часто побеждает добро» – Даррен Шен.
В постоянно расплывавшейся луже он видел своё отражение. Рано или поздно человек переступает через эту лужу, уходит дальше и не вспоминает о ней. Но когда на воде под твоими ногами появляешься ты сам, то возникает страх. Не из-за того, что ты оказался внизу, под самим собой, словно слишком маленький для этого мира. А из-за того, каким ты стал. Видеть себя и ненавидеть – это мучительнее, чем испытывать физическую боль. Твоё лицо плывёт по течению и скатывается в водосточную канаву, где ты себя уже не найдёшь, а тебя оттуда никто не достанет. Он смотрит. Он наклоняется, чтобы чётче рассмотреть, понаблюдать за этим явлением. И вдруг осознает, что это отражение – не его. Здесь нет настоящего, каковым он на самом деле больше не является. Потерянность. Ожесточённость. Все эти слова для него чужие, он никогда и не знал о них. И, понимая это, размышляя над своей судьбой, он кладёт голову на грудь, опустив пальцы к луже. Он притрагивается к каплям мёрзлого дождя, проводя ладонью по спустившимся с небес слезам. Его глаза замечают руки. Чёрные от налетевшей на них краски бинты уже никогда не просохнут. В них так много воды и крови, так много пережитой и причинённой жестокости, что их бы в пору выбросить. Но он не выбрасывает. Для него каждая вещь является памятью. Как и та девушка, его самая близкая и дорогая девушка, которую он хочет забыть, ведь только так у него появится воля, вновь возникнет контроль над собой. Однако он не в состоянии. Он не подчиняется себе, он не способен себя контролировать. Власть у иного, он всего лишь оболочка. Всё, что у него осталось – это память, зарытая в участке головного мозга. И когда осознание этого настолько сильно надавило на его восприятие всего живого, даже на собственные действия, он перестал бродить по кругу. Бессмысленно, сказал себе он. Воспоминания очень быстро бегают. Я ни за что не успею улизнуть.
С лица уже свисали промокшие пластыри. Он даже не старается вернуть их назад, в то же самое положение, чтобы они хоть немного защищали его рваные участки кожи. Однако их больше ничего не удерживает. Все пластыри уносит режущим глаза ветром. И всё, что скрывалось под ними, вновь вышло на всеобщее обозрение. Владислав пригляделся к тому, как один из пластырей ложится на поверхность уже пройденной им лужицы, но тут же резко тонет под напором сильного ливня. Как труп пропадает под песком, который он закапал в могиле.
Владислав заметил, как Лев неохотно идёт за ним. Тот хотел бы вернуться домой, бросить все вещи сушиться и постараться как можно быстрее забыть. Забыть не только то, что он видел, но и этого же самого человека. Лев готов сделать всё, лишь бы вернуться назад во времени. Как и Владислав когда-то, он тоже сделал неправильный выбор. Он захотел помочь своему другу.
Они были близко. Каждый метр, оставшийся позади, приближал их к заведомой «Аллее». В небе проскальзывали искрящиеся молнии, а после где-то вдалеке отсюда издавалось дряблое, но слышимое громыхание. Однако они оба уже чувствовали, что оно приближается. В глазах изображалось некое подобие надвигающегося шторма. Всё утопало, всё пропадало. Тёмно-синее небо, освещённое спрятанной луной, рыдало на этих людей. И от этого плача было не скрыться. Небо жалеет, смотря под себя. Ему только и хочется плакать. Они потеряны, их уже ничто не сбережёт. Тогда Владислав ощутил, как Лев подобрался немного ближе. Он словно ждал, когда тот начнёт его колотить. Но было не за что это делать. Виноват только он.
– Я предупреждал тебя… – сказал Владислав, испытывая на губах скатывающиеся осадки с облаков.
Льву не хотелось с ним говорить. Он даже не слушал, никак не реагировал. Его голова опущена под небесным потолком. А глаза смотрят только вниз.
– Дай мне убежать! – произнёс он спустя какое-то время. – Влад… Влад, пожалуйста…
Он подошёл к нему, хватая за воротник, и стал умолять. Как бога. Но в этом человеке не было ничего божественного. Кроме оставленного отпечатка дьявольской руки.
– Я не хочу умирать!.. – говорил он. – Спаси меня, пожалуйста, Влад!..
– Ты же видел, чем это кончилось! – воскликнул чёрный дрозд, указывая рукой на пройденный ими путь. – Я пытался… Я пытался её спасти! Я пытался спасти всех! Но я никого не спасу!..
– Почему?!
– Потому, что себя я тоже не спас! – крикнул он. – Мы мертвы! Прямо сейчас! Ты… и я! Нас больше нет! – говорил дрозд, пугая друга. – Ты увязался за мной!.. Хотел помочь, да?!
– Да! Да, сука, я хотел помочь тебе! Я не хотел оставлять тебя в беде! Мы многое пережили, мы же были друзьями… Я знал тебя…
– Ты же сам говорил, кем я теперь стал, разве не так? Разве не ты назвал меня уродом? Я не обижался на это потому, что ты сказал правду. Я совсем иной человек. И сам даже не понимаю, кто я такой!
– Ты дашь мне сдохнуть?!
– Я и сам сдохну. Ничего не изменить.
– О… Господи!..
Он не мог держать себя в руках. Тот самый случай, когда человек неожиданно может узнать, что ему конец. Это вызывает безудержную панику, страх, вперемешку с ожиданием. Ожиданием чего-то ужасного. Ожиданием длинною в жизнь.
– Не надо бояться, – сказал Владислав, подойдя к нему. – Как бы я не хотел, чтобы ты остался жив… Но я ничего не могу сделать…
– Давай вместе… – он всхлипывал, – вместе попытаемся. У нас ведь есть шанс?
– Я не знаю, – ответил он честно, закончив этот разговор под дождём.
Лев обратил свой взор на его покрасневшие глазницы. Он видел в них совсем не того, кого знал раньше.
Было время, когда Владислав вызывал не омерзение. Он лишь притягивал к себе, хоть и был одинок. Многие тогда считали его неким отставным звеном, ведь его стремления были расплывчаты. В юном возрасте он неясно расположил свои намерения. Когда только начинались школьные времена, слишком маленькому Владиславу уже тогда становилось всё труднее. Класс хоть и понимал его важность, все видели его способности, но не все принимали его сущность. Он отстранялся. Потому что был знаком
