Валериан Скворцов - Гольф с моджахедами
"Джинсовый ковбой" понимал, что за покой нужно платить. И платил. Последний раз - обеспечив Бервиде через Ставрополь и Тбилиси контакт с Хаджи-Хизиром, у которого в лапках - Бервида так и сказал "в лапках" - и, конечно, не по вине Цтибора (а что ему на его должности оставалось делать, как не хватать нарушителя горского суверенитета?) теперь оказался Шлайн.
Пока мы шли по Карлову мосту через Влтаву, Цтибор наставлял меня, как действовать. Для начала - намекнуть "джинсовому", что Цтибор видел, как он гоняется на "фольксе" за его "Ауди" и знает насчет прослушивания. Затем можно надавить посильнее, сказав, что в случае отказа сотрудничать со мной "джинсовый ковбой" в лучшем случае вылетит из Чехии первым же самолетом. В худшем - его привлекут за содержание притона.
Насчет изгнания Цтибор, конечно, перехватил. Замазанные "контакты" обычно сохраняются до полного "отжатия". Да я и не думал, что шестимесячная служба Бервиды у Хаджи-Хизира осталась без продолжения. Сменщик, наверное, уже на месте. Операция Спецкомиссии вокруг Горы развивается. Ну, а в тюрьму "джинсового ковбоя", конечно, могли спрятать - хотя бы от Бэзила Шемякина, это выглядело вполне реальной возможностью.
Без Прауса рабочим языком сам по себе стал русский.
По штормовой темной Влтаве порывы ветра тянули извилистые светлые полосы, сдували под набережную серых взъерошенных лебедей и мелковатых крякв. Скульптуры святых на парапете теряли очертания, превращались в силуэты. К тому же пошел снежок. Мост казался пустынным.
- Кто ваш святой? - спросил Цтибор.
- Николай, - сказал я.
- Вот это святой Николай из Толентино, он раздает хлеб бедным...
Пришлось повернуться лицом против ветра. Снег и холодные порывы выгоняли слезы.
- А за ним, вот посмотрите... Сразу за святым Николаем, на балконе здания... на набережной которое... поставлен фонарь, и там есть изображение мадонны с вальком для стирки. Видите?
Может быть, я и видел. На всякий случай кивнул.
- Мадонна объявилась в паводок и спасла прачку. Дуреха, когда вода поднялась, чуть не утонула... А фонарь - тоже приметная штуковина. По поверью, если идешь мимо и он вдруг погаснет, не жить тебе больше года с этого самого момента.
- Ну и убрали бы его, - сказал я.
Фонарь не горел. Правда, его ещё и не зажигали.
- Таких бы, как вы, только и слушать, - сказал Цтибор. Ему место нравилось, я видел.
- Давайте выгребать отсюда. Холодрыга... Как-нибудь в другой раз.
- Еще несколько шагов, пройдем в арку с моста, повернем и бросим взгляд на средневековое мельничное колесо. Одно из немногих сохранившихся в Европе... Видите? Это немецкая мельница. Праус особо просил показать... Поворачиваем?
Я увидел канал с холодной серой водой, двухэтажный каменный дом под черепичной крышей с мансардами в два яруса и отблеск оптики над стволом снайперки между лопастями мельничного колеса.
Всплеск упавшего в канал Цтибора я услышал, когда уже пластался за бордюром мостика. Вторая пуля отрикошетила возле моего колена. Третья отбросила шляпу.
Стреляли с глушителем. Я слышал, как шумит вода в канале.
Снайпер караулил в прицеле мой отход, и потому я, прижав руки к бокам, перекатился вперед. Из-за тумбы для защиты мостового въезда от заноса телег я видел, как течение медленно несет тело Бервиды с пузырем воздуха на спине под курткой, разворачивая у каменного амбара к коллектору перед сбросом во Влтаву.
Там ему и предстояло исчезнуть. Вместе с моей надеждой зацепиться за путеводную ниточку к Шлайну.
Глава восьмая
Между шимпанзе и гориллой
1
На мостике через канал четвертая пуля меня все-таки достала. Полсантиметра вырванной мякоти на внутренней стороне правой ляжки, разодранные плащ и штанина, потерянная шляпа, плюс контузия. Минуты две я пребывал в шоке. Потом пришла боль, разъедающая словно кислота, и я опомнился. Пятым выстрелом снайпер меня добил бы. Возможно, наблюдатель, корректировавший огонь откуда-то с тыла, из-за моей спины, сообщил про попадание. С расстояния в пятьдесят метров пуля из "винта", даже тронув по касательной, отбрасывает тело. А меня ещё и перевернуло навзничь, я обмяк, как дохлятина.
Или кто-то спугнул стрелка. Или диспетчер дал команду на отход.
Судьба прозорлива. В сумку слоновой кожи, которая оставалась со мной, ещё в Москве я положил японский трофей - коробку с медикаментами и перевязочным материалом. Я закатал штанину, примочил рану спиртом, придержал тампон и приклеил его пластиковой нашлепкой. Прикрыв набухшую кровью штанину полой плаща, я, согнувшись и подволакивая ногу, поковылял в арку Малостранских ворот на Карлов мост. Другого пути к отступлению я просто-напросто не знал. Встретившиеся два или три прохожих старались не смотреть в мою сторону.
Фонарь за святым Николаем из Толентино зажгли. Старческой рысью, разбрасывая негнущиеся ноги в стороны, мимо него трусил с тростью под мышкой Праус Камерон. Господи, хотя теперь-то бы не форсил дорогим набалдашником!
Не скрываясь, он размахивал штурмовым автоматом в левой руке.
- Я увидел его в бинокль с той стороны! - сказал Камерон, задыхаясь. Собирался уехать, когда высадил вас, да приметил "Фиат" на набережной, вон там, видите на другом берегу кремовое здание "рококо" с шатровой башенкой? Углом на Влтаву... У волнореза с перепадом. Точно над арочным стоком...
- Кого увидели? И на что теперь смотреть?
Суетность Прауса угнетала своей неестественностью.
- Цтибор убит, - сказал я. - Свалился в канал. Никто и ухом не повел. Удивительно тихий город.
- Да, всем нравится... Возьмите мое оружие, спрячьте под плащ и осторожно, медленно двигайтесь назад, уходите с моста. По лесенке после святого Николая, напротив фонаря и мадонны, сойдите к воде. Там вязко, но терпимо. Утки плавают... Встаньте в тень. Я посигналю дважды по две вспышки фонариком. Тогда выходите.
Про Цтибора ни слова. Увидел исход нападения с того берега?
- Полиция? - спросил я.
- Вы сами сказали про тихий город. Делайте как прошу... Умеете обращаться со штуковиной?
Он снабдил меня "машинен-пистоле Хеклер-Кох 5К", или просто МП-5K, двухкилограммовой железкой, будто вросшей рукоятью в разбитую о булыжник ладонь. Такую и прятать не хотелось. Дизайн, которым гордился бы стилист Лучано.
- Раньше не могли выдать? - буркнул я.
- Не переживайте, с вас только кровь слили...
- Что значит, кровь слили?
- Не хотели убивать. То, что натекло из вашей раны, осталось на мосту против мельницы... Сложится версия, что вы с Цтибором затеяли между собой перестрелку. Он вас ранил, а вы его убили. Больше некому. Подтвердит анализ крови, - сказал Праус из-за плеча, уже на ходу.
И, разбрасывая негнущиеся ноги, ударился в бега по Карловому мосту в обратном направлении, к Староместской мостовой башне.
До указанного Праусом бережка я добрался благополучно, если не считать падения в промерзшую грязь с узкой скользкой лестницы. Последняя ступень оказалась слишком высокой: здоровая нога уходила и уходила вниз, не встречая опоры, а раненую я не мог согнуть и кувырнулся вниз. Шляпа пропала ещё при побоище. Вонючий ил, в который я сунулся головой, подсыхая, превращался в коросту. Под ней нестерпимо зудело. Кровь из-под тампона тоже сочилась. Не хватало ещё заражения крови для полноты картины.
Что делать, если Камерон меня бросит?
Отмоюсь в февральской Влтаве, подумал я и приметил, что стою на берегу какой-то протоки, скорее всего, по-прежнему неподалеку от злополучной мельницы, а Влтава у меня за спиной.
Две двойные вспышки мигнули шагах в пятидесяти от меня, а показалось, что до этого места я прошел пол-Праги. Дальше меня практически тащил, подхватив под мышки, Праус, которому я помогал, опираясь на его щегольскую палку левой рукой. Правой я идиотски выставлял "Хеклер-Кох". Сумку навьючил на Камерона.
Протока, на которой меня подстрелили, называлась Чертовка. Я вычитал на плашке. Мы ковыляли вдоль нее, словно остатки разбитой армии.
"Ауди" Прауса стоял возле церкви святого Микулаша. Королевский замок на горе светился огнями.
По дороге мы ни словом не обмолвились о Цтиборе Бервиде. В моей голове вяло ворочались обрывки мыслей о "сливе" моей крови, о "Фиате" "джинсового ковбоя", некстати, скажем так, попавшегося на глаза Прауса, отчего-то не уехавшего после высадки нас с Цтибором возле Карлового моста и решившего постоять, осмотреться... Вспомнил я, что идея прогулки до мельничного колеса исходила от Камерона. Я-то презираю туризм. По мне, любой город поймешь быстрее, просидев полчаса в народной пивной, вместо того чтобы подставлять уши под лапшу, которую вешают в виду архитектурных памятников...
Странноватым казалось поведение прохожих у арки между Малостранской и Юдитовской башнями. Окровавленный, раненый человек на Карловом мосту, в центре города... Допустим, всем наплевать на все. Но чехи, я слышал, известные доносчики, могли бы и в полицию позвонить. Однако сирен я не слышал.
