Сергей Каледин - Коридор
- У меня обмундирование бесплатное...
- Сами смотрите... Штиблеты и кофту -мне показать, чтоб я знала и чтобы Липочке спокойно...- она снова хлюпнула носом.- Вещи-то Липины куда подевали: перину, подушки пуховые?.. Небось Танька изъяла?
- Нет, она в Алжире была... Вещи мы с Игорем соседке отдали, татарке,она за Липой ходила. Квартиру Таня велела сдать внаем, а я чтобы выметался.
- Зараза!
- А я заколотил дверь, и дело с концом.
- Эх, зла не хватает! - Марья похлопала себя по карманам халата, где шестьдесят лет лежали запрещенные теперь папиросы "Казбек".- И курить нету...
- У меня сигареты,- сказал Игорь.- Вот.
Марья оторвала фильтр, намотала на конец сигаре-ты оторванную от газеты полоску бумаги и, послюнив самодельный мундштук, покрутила его для лучшей склейки в пальцах.
- Дверь закрой на крючок. Ромка подошел к двери:
- Нет крючка. Кури так, я на атасе постою.
- Стой,- согласилась Марья.
- Только немного, слышишь.
- Да я чуть-чуть, дерну пару раз - и ладно... Как же я по тебе соскучилась, Жоржик!.. Иди-ка сюда, я тебя поцелую... Деточка моя...- Она выдохнула дым в сторону и потянулась к Ромке.- И тебя давай,- она дернула за портупею Игоря.- Да, а то забуду: там, в чемодане за шкафом, шкатулка...
Ромка достал небольшой деревянный ящичек с истертыми от старости углами, перемотанный бинтом.
- Когда в последний раз в больницу ложилась, замотала, чтоб не рылись. А то помрешь невзначай, а чужие люди... Возьмешь с собой.
- Чего там?
- Дай-ка сюда. Да не развязывай - ногти поломаешь, ножом поддень. Во-о...- Марья достала старинную твердую фотографию, отколупнула ногтем папиросную бумагу.- Я с Петром... Прапорщик... Видишь: сабля, крест, рука на перевязи... Ну, руку-то он для форса повесил, она уж у него зажила, считай... А отец про свадьбу и слышать не хотел, пока гимназию не кончу. И правильно ставил вопрос. В шестнадцатом только повенчались. А Петька снова на войну пошел. Приходит, а я уж член укома. И - все наперекосяк... Я в Самару поехала с продотрядом, а ему сказали - с хахалем. Вот он цианистый калий-то и съел.
Ромка согнал с торта муху и хотел прикрыть его крышкой.
- Этой - кусок! - Марья тупым ногтем ткнула через стол в пустой диван напротив.
- Соседке?
- Ага. Ей кусок, остальное - в холодильник. Ну-ка, ребятки, давайте меня на диван, насиделась.
Марью довели до дивана.
- Никуда стала, валюсь... У меня к тебе, Ромочка, просьба. И капитан пусть слушает. Ты мне колесики к стулу приспособь хоть какие... Я за стул схвачусь и буду за ним по коридору бегать. У них-то есть,- Марья кивнула на входную дверь,- да мало, нарасхват; а я еще вдобавок просить не любительница. Сходи погляди, как они сделаны...
- Здравствуйте, добрый день, с приездом! - Навстречу Ромке в комнату вкатилась маленькая, чуть не по пояс ему, круглая стремительная старушка в очках с выпуклыми линзами.- Шукурова Клавдия Андреевна...
Ромка подал ей руку, и старушка покатилась дальше в направлении разговора.
- Шукурова Клавдия Андреевна,- она сунула руку Марье.
- Да мы с тобой уж и так знакомы,- Марья раздраженно оттолкнула ее руку.- Торт будешь? Внуки привезли. Безейный...
- Мне в мою тарелочку,- проверещала Клавдия Андреевна, покатившись на свою половину к тумбочке. Делала она все на ощупь, но очень быстро.- Тортик хороший, а у меня вареньице есть...- бормотала она, приспосабливаясь к торту.- Крыжовенное, кисленькое...
- Вот елозит перед глазами, прям хоть ты что! - пожаловалась Марья плачущим голосом.- Андревна! Ты сядь, что ль!
- ...А вы за бабушку свою не беспокойтесь,- бормотала старушка, ложечкой соскабливая крем с торта на блюдце.- Я за ней присмотрю. На ноги-то я быстрая. А с глазами вот - контузия. Вы придвигайтесь-ка к столу, со свиданьицем чайку выпьем. А у нас ей весело будет. У нас кружки всякие, и питание хорошее, и врачи...
- Что бормочет-то хоть? - беспомощно подалась вперед Марья.
- Хорошо, говорит, здесь.
- А-а... Куда лучше - богадельня... Кудай-то ты собрался?
- Покурить,- сказал Игорь.
- Садись. Здесь кури! - приказала Марья.- Скажу: я курила. Что они со старой дурой сделают? Не в Саранск же назад волочить! Там небось уж и квартира сдадена, ха-ха-ха!..
Ромка кивнул брату: слушайся. Игорь сел, но курить не стал.
- ...А хоронят нас во-о-он там, недалеко совсем,- покушав торта, неожиданно сообщила Клавдия Андреевна.- Два раза в год: осенью и весной. В урночках... Спасибо. Было очень приятно познакомиться. Вы приезжать-то будете к ней?
- Обязательно.
- А если и не будете, все равно не беспокойтесь. У нас коллектив дружный...- Клавдия Андреевна взяла с тумбочки будильник и пальцами нащупала, где стрелки.- Ой, ой, опаздываю на кружок...
- Не женился отец-то? - спросила вдруг Марья.
- Отец? Нет, не женился. Один живет. Жалко его...
- Жалко!.. Жалко у пчелки в попке. Вон его жалко!- Она ткнула пальцем в сторону Игоря.- Мать жалко! Его мать, не Люську! Люську ко мне не возить! Сам приезжай да вот он. Про колесики понял?
- Понял, все понял. Ты отдохни, а я пойду с врачом потолкую.
Старуха послушно повалилась на подушку.
Когда Марья отдохнула, Ромка с Игорем под руки повели ее в садик. Марья велела прогуливать себя по длинной дорожке, чтобы возможно большее количество персональных пенсионеров - старых большевиков - отметили факт заслуженного внимания со стороны родственников к Соковой Марии Михайловне.
Но хватило ее ненадолго. Братья приволокли старуху к грибку. Усевшись за стол и отдышавшись, Марья выкурила еще одну нелегальную сигарету, снова оторвав- для крепости - фильтр, и деловым голосом стала рассказывать о своей работе в обкоме, хотя уже пятнадцать лет была на пенсии. Два старичка, сидевшие рядом с ней под грибком, внимательно слушали.
Когда внуки собрались уходить, Марья велела подвести себя к окну, легла на подоконник животом.
- Через те ворота идите. Чтоб мимо моих окон. Я вам рукой помашу. На улице уже темнело.
- И одеколону мне привезите! - кричала Марья в окно, явно привлекая внимание пенсионеров.- "Белую сирень"! И конфет шоколадных. Трюфелей!.. Рома, Роома!.. Левку-то все-таки привези! Черт с ним
