Забег на невидимые дистанции. Том 2 - Марьяна Куприянова
Девушка смотрела в дуло табельного оружия, с которым ее разделяло не больше пяти футов. Наивные карие глаза, черные под электрическим светом, медленно расширялись, лицо покидала краска. Она знала Клиффорда достаточно хорошо, чтобы понять, что он не шутит, но здравый смысл подсказывал ей не верить в блеф.
– Ты не выстрелишь.
– Почему ты так думаешь?
– Ты полицейский и не можешь убивать просто так.
– В мой дом кто-то проник, пока меня не было. В нашем штате я имею право применять оружие к нарушителям частной собственности, особенно в темное время суток. Даже если это моя соседка, о чем я узнал только после выстрела. Я выстрелил один раз, среагировав на шум в темноте. Удачно не задел жизненно важных органов. Потом включил свет и обнаружил тебя в своей спальне, где хранил, например, сбережения и ценные вещи. Которые ты хотела украсть, пока меня не было.
Джессика сглотнула. Стала медленно двигаться, как будто загипнотизированная черным стволом, который Ларс не спешил опускать. Выбравшись из-под одеяла, она начала одеваться, шмыгая носом. Идеальное тело выглядело униженным, будто политым невидимыми помоями.
– Больше не приходи сюда. Наши встречи окончены. А если ты кому-то расскажешь о том, что было, я просто тебя убью.
– Я никому не расскажу… я же люблю тебя, Лоуренс. – Она уже плакала.
– Вон.
Клиффорд указал стволом на выход из комнаты, и девушка выскочила, застегиваясь на ходу, крупно дрожа и размазывая слезы по щекам. С самого начала Джессика боялась его, подчинялась ему и не говорила ни слова против. Это было чертовски скучно. До тошноты.
Стискивая ее запястья, швыряя по кровати, как вещь, дергая за волосы, вгрызаясь в ее пресную кожу, заливая язык спермой, используя соседскую дочь так, как ему хотелось, он испытывал отвращение к себе, потому что все, о чем он мог думать в эти моменты, сосредотачивалось вокруг другой девочки.
Ее футболки, надетой поверх водолазки, стеклянно-переливчатого смеха, пуха и родинок на лице, смугло-розового, почти кирпичного цвета губ и ногтей (наверняка такого же оттенка, как и соски, которых он никогда не увидит).
Некоторые вещи хороши не сами по себе, а просто потому, что до них не было ничего подобного. Беспрецедентность идеализирует, отвлекает от недостатков. Но только не в случае с Ниной. Она бы ужаснулась, познав его истинные намерения относительно себя.
С ее одеждой и телом он жаждал сотворить самые запретные вещи из возможных. Осознавая, насколько это ужасно, мысленно он проделывал это уже не раз и в глубине души давно себе в этом признался. Сдерживаемое накапливалось, и он готов был пойти на любые безумства, которые вытворяют поехавшие тайные поклонники, чтобы добиться желаемого. Если бы не работал в полиции, он бы уже давно что-то предпринял.
Ларс понимал, что ненормален, но психотерапевту о таком не расскажешь.
Если бы ему предложили целый гарем юных наложниц или одну конкретную, он бы выбрал второе. Было ясно, что это не временная прихоть, как раньше: он хочет именно ее и навсегда. Офицер полиции Лоуренс Клиффорд, обворожительный молодой мужчина, жаждал растлить школьницу. Осознавая всю дикость и неприемлемость этого желания, он мог только сдерживать его, но не мог избавиться насовсем.
И никакие суррогаты не облегчали его борьбу с собственной природой. Сколько ни туши свет, невозможно сделать черный еще более черным.
Episode 2
НЕДОЛГО ПРИШЛОСЬ ГАДАТЬ, что Ларс имел в виду. Как он и подсказывал, стоило всего лишь соединить уже имеющуюся в памяти информацию.
Сойдя на ледовую арену в тот день, Нина автоматически очистила сознание от лишнего инфомусора, и, наверное, это помогло ей больше всего. Во время игры она ни о чем не думала, кроме шайбы и клюшек команды соперника, оставив мозгу возможность решать загадку в фоновом режиме.
Озарение посетило ее поздно вечером того же дня, после того как она, обсудив с Отто по телефону новую серию «Разрушителей мифов» и поругавшись с мамой, вновь ложилась спать у себя на чердаке. Мечтая об отдыхе после изнурительной тренировки, Нина расслабила тело, уронила голову в пышную белую подушку, долгожданно закрыла глаза и тут же открыла, подскочив от внезапности, с которой ее ужалила разгадка. Она поняла, на что намекал офицер.
Облава. Будет облава. Семнадцатого сентября. Почти через неделю.
Такое уже случалось в других школах округа, не только в Мидлбери. Полицейские накрывали здание колпаком – никого не впускать, никого не выпускать, – приводили с собой экспертов и кинологов с собаками, чтобы проверить всех без исключения на наличие наркотиков – в крови и карманах. В такие дни много дорогого порошка было спущено в школьных унитазах, и еще больше нервных клеток навсегда уничтожено.
Должно быть, именно это Клиффорд имел в виду. Что же еще? В разговоре с нею он неспроста упомянул наркош, которых в школе развелось, как лопухов на огороде Стакеров. Да и все наводящие вопросы, которые она ему задала, пока играла в горячо-холодно, укладывались в теорию. А еще он дал подсказку, что давно хочет это сделать. Он хочет, конкретно он, а не кто-то еще. Значит, точно облава.
Конечно, он не может рассказать о таком прямо. Это ведь будет утечка информации, которая навредит мероприятию. Но попросить Нину не приходить в школу в этот день, не называя истинной причины, он может. Благодаря программе надзора Лоуренс знает, что девочка чиста – каждые две недели она проходит тесты, которые скоро заставят сдать всю школу. Без возможности отказаться. А раз ее незачем проверять, следовательно, девочке незачем находиться там в день облавы. Можно до ночи провести под колпаком, пока всех не отпустят.
Вот от чего он ее уберегал. Мило с его стороны.
С каждой секундой Нина убеждалась, что догадка верна. Сон куда-то исчез, и она ворочалась, безуспешно пытаясь принять более удобную позу. А в голове всплывали новые подтверждения, вынуждая против воли раскрывать глаза, снова менять положение тела, переворачивать подушки и закидывать ноги на стену.
Только идиот не заметил бы, как Лоуренс подбирается к школьным барыгам через Нину. Не сразу, но вскоре после того, как она попала под надзор, офицер стал осторожно прощупывать почву. Довольно быстро выяснилось, чем конкретно он занимается в отделе нравов, какие дела ведет – проституция и наркомания были тем, на чем Клиффорд специализировался и строил карьеру.
Сближаясь с
