Короткая память - Вера Александровна Колочкова
– Как выяснилось?
– Мне медики в больнице сказали. Оля ведь была на грани уже, я с ума сходил… Двое суток у двери реанимации просидел, молитвы какие-то пытался вспоминать, которым меня бабка в детстве учила. Только не вспомнил ничего… Сейчас уже, слава богу, Оле лучше. Есть надежда, понимаете? Есть надежда…
Он так говорил, будто не на допросе находился, а перед священником исповедовался. В глазах то боль переливается, то недоумение, то надежда. Даже не хотелось его перебивать…
– Значит, вы не можете точно сказать, откуда в спальне появилась эта бутылка?
– Так она всегда там бывает. Оля всегда держит на прикроватной тумбочке бутылку с минералкой – вдруг ночью пить захочется. Видимо, тем утром проснулась, решила попить… Но откуда там синильная кислота оказалась, я просто ума не приложу! Мы воду всегда хорошую покупаем, сразу несколько упаковок. И ко дню рождения тоже купили… Все гости пили воду, и ничего. Дознаватель сказал, что кто-то мог подлить синильную кислоту в бутылку… Кто-то ночью в спальню вошел… Но кто?
– Да. Мне тоже хотелось бы знать – кто. В доме, насколько я понял, были только вы с женой, подруга жены и ваша дочь от первого брака. Верно?
– Да, все так.
– Значит, теоретически они могли ночью проникнуть к вам в спальню?
– Могли… Я тоже так подумал… Даже сгоряча набросился на Алису… Это подруга Ольги, Алиса Попова.
– Вы ее подозреваете? Если набросились, как вы говорите?
– Не знаю… Я ж говорю – сгоряча… Я бы тогда на любого набросился, кто рядом бы оказался.
– А какие отношения были у Ольги с подругой?
– Да обычные… Она жалела ее. Вместе в детдоме росли… Олю потом удочерили, а Алиса в детдоме осталась. Потом мыкалась одна, ничего у нее толком не складывалось. Долго Олю искала… А когда нашла, стала своей в нашем доме. Почти родственницей. Так получилось, понимаете? Оля просто жалела ее… И Алиса была ей благодарна, у нее не было причин…
– Понятно. А с дочерью от первого брака ваша жена ладила?
– Да. Мне кажется, она успела с ней найти общий язык.
– Как это – успела?
– Дело в том, что Нина… Моя дочь… Мы с ней не виделись много лет. Она отвергала меня, понимаете? Не могла простить, что я расстался с ее матерью. А тут вдруг сама появилась… Она всего третий раз к нам и приехала, когда все это произошло.
– Понятно, понятно… Значит, все же сама к вам приехала…
Иван Александрович и сам удивился, с какой заинтересованностью произнес это. И тут же одернул себя – что это свои личные переживания вдруг включил? Позавидовал, что ли? Представил на секунду – вот если бы его сын вдруг взял и сам к нему приехал?
– Да, сама. Я раньше и звонил, и около школы ее встречал, и у дома караулил… И все напрасно. Шарахалась от меня как от чумы. Потом по совету Оли отправил сообщение – деловое такое… Мол, приезжай по такому-то адресу, и все. Она взяла и приехала… Представляете? Я даже глазам своим не поверил, когда увидел ее!
Иван Александрович улыбнулся печально, кивнул головой. Понимаю, мол. И спросил вдруг прямо, глядя собеседнику в глаза:
– А сами-то как думаете, кто это сделал? Если не вы… Если не подруга жены… То, выходит, ваша дочка могла? Так ведь?
– Нет, что вы… Это исключено… Что вы, ей же всего шестнадцать! Она ребенок еще! Нет, нет, это исключено, что вы!
– Ну, не такой уж и ребенок…
– Нет, нет! Этого быть не могло… Да и где бы ей взять эту синильную кислоту, она наверняка и не знает, что это такое!
Иван Александрович помолчал немного, глядя в сторону. Потом проговорил тихо, почти равнодушно:
– Да, синильная кислота – вещь серьезная. Тот, кто решился на это, должен был осознавать, что наверняка свою жертву убьет. Вопрос только в том – кто… Вам не кажется, что задачка сложилась, как в романе у Агаты Кристи? В доме всего четверо, один из них – жертва… Значит, убийца кто-то среди этих троих. Тем более что и отпечатков пальцев на бутылке никаких не осталось. Только отпечатки пальцев жертвы, так это понятно – она воду с синильной кислотой пила. Не за что зацепиться. Просто классика жанра, правда?
И, не дожидаясь, что ему ответит собеседник, проговорил быстро:
– Ладно, на сегодня хватит… Я вижу, как вы устали. Да и в больницу к жене наверняка торопитесь. Подпишите вот здесь и идите… Да, позовите мне сюда Попову, она наверняка должна прийти! Около тринадцатого кабинета должна сидеть! И будьте на связи, я вас еще вызову…
Павел ушел, но тут же вернулся, проговорил растерянно:
– Алисы около тринадцатого кабинета нет… Опаздывает, наверное. Хотите, я ей позвоню?
– Нет, не надо, я сам… Если не появится через десять минут, сам позвоню. Идите…
Иван Александрович даже обрадовался – это хорошо, что фигурантка по делу опаздывает. Можно передохнуть немного. Устал с непривычки…
Поднялся из-за стола, прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Почему-то из головы не шел рассказ этого парня – надо же, как все у него получилось просто… Написал дочери сообщение – она и приехала. Может, и ему тоже Юрке написать – явись туда-то и туда-то, мол, к определенному часу?
Может, он и явится. Да что толку? Еще и рассердится, что от дел его оторвал. Или съязвит по этому поводу. Скажет – ты бы еще повестку мне прислал, как подозреваемому… Нет, с Юркой такие дела не пройдут. Не пацан ведь уже, сорок лет недавно исполнилось.
Да, уже сорок. И все у него есть. И дом, и жена, и детей двое. Его родные внуки, стало быть. Да только не знает он своих внуков. Не знаком даже. Обидно. Вот при чем, при чем тут внуки-то, а? Внуков-то он не бросал… Да и Юрку не бросал, если по большому счету. Да, развелся с его матерью, обычная история, если со стороны посмотреть… Но с детьми-то ведь отцы не разводятся? Должен это Юрка понимать, в конце-то концов? И впрямь ведет себя как десятилетний пацан…
Да, ему ведь тогда десять лет было. Точно. Помнится, поговорили они с Маргаритой, все решили… Вернее, это он все решил. То есть объявил, что другую полюбил, к ней уходит. Попросил вещи собрать. Она сначала в слезы ударилась, потом закаменела будто. Начала его вещи из шкафа выбрасывать прямо на пол. А он пошел
