Люди с платформы №5 - Клэр Пули
Бредя по коридору, настоящая Марта заметила нескольких крутых девчонок. Стоя тесной кучкой, они что-то взволнованно обсуждали, напоминая стаю сурикатов в пустыне Калахари. «Стая сурикатов постоянно что-то высматривает: врагов, пищу или потенциальных брачных партнеров», — рассказывал про них Дэвид Аттенборо. Нет, такой образ был слишком привлекательным. Эти девицы скорее напоминали многоглавую Гидру — чудовище, описать которое не смог бы даже такой потрясающий натуралист, как Аттенборо.
Сейчас ей как никогда требовалось присутствие Другой Марты, однако та исчезла, будто струйка дыма, оставив свою тезку один на один со школьными хищницами. Спасибо огромное Пирсу. Стоило бы подумать, прежде чем принимать совет человека, в жизни которого, как оказалось, было еще больше проблем, чем у нее самой.
Глядя в сторону лестницы, она прибавила шагу, стараясь как можно быстрее пройти мимо своих мучительниц.
— Эй, Марта! — окликнула ее одна из девиц. Сделать вид, что не слышит? — Марта, постой! Ты видела доску объявлений?
— Нет, — ответила Марта, останавливаясь и поворачиваясь к ним. — А чего там смотреть?
— Ты все-таки глянь, — предложила другая девица. — Тебе будет интересно.
Марта собиралась из принципа пройти мимо, но любопытство взяло верх. Она повернулась и пошла к школьной доске объявлений.
— Поздравляю! — крикнули за спиной.
Явно не ей.
Пока она шла к доске, учащиеся расступались и смотрели на нее. По-доброму, а не так, как обычно. Так, как они смотрели на Другую Марту.
На доске вывесили список тех, кто прошел прослушивание и получил роль. Неужели ей дали роль? Затаив дыхание, Марта принялась смотреть список с самого низа. Ее фамилии там не было. Совсем. Не потому ли ей посоветовали подойти к доске, а теперь следили за нею? Ее обидчики знали, что она имела наглость участвовать в прослушивании, и теперь хотели позабавиться ее провалом.
Марта дошла до самого верха списка: «Джульетта — Марта Эндрюс».
Больше всего девочке сейчас хотелось увидеть Айону. Во-первых, она жаждала посмотреть, какое лицо будет у ее старшей подруги, когда та узнает, что Марта получила не просто роль, а главную роль. Айона придет в восторг и порадуется за нее. И в то же время Марта испытывала изрядный страх, подозревая, что главная роль досталась ей только из-за Айоны. Вагонные уроки сценического мастерства были своеобразным обманом. Едва начнутся репетиции, все откроется. Если она целых две недели репетировала всего лишь одну-единственную сцену, то сколько же времени ей понадобится, чтобы освоить всю пьесу?
Может, признаться школьной администрации, что она не потянет? Пусть уж лучше роль Джульетты отдадут какой-нибудь более талантливой претендентке.
Уж Айона бы знала, как поступить в этой ситуации. Эта женщина никогда не теряла уверенности в себе. Ни на секунду. Она всегда была уверена в окружающем ее мире и в том, какое место в нем занимает. Она относилась к числу самых любимых Мартой взрослых. После Дэвида Аттенборо. Хорошая из них получилась бы пара, не будь Айона лесбиянкой, да к тому же состоящей в законном браке.
Марта знала, что Айона возвращается домой в начале седьмого вечера, и потому ей нужно было где-то перекантоваться часик после школы. Сунув руку в карман блейзера, она наткнулась на ламинированную карточку.
А почему бы и нет? Сейчас она пойдет и познакомится со спортивным залом Джейка. Именно так и поступила бы Другая Марта.
Марта три четверти часа проторчала у турникетов, закрывавших доступ на платформу № 5. За это время ушли три поезда на Хэмптон-Корт, а Айона все не появлялась. Может, Марта ее проглядела? Нет, это исключено. Не заметить Айону просто невозможно.
Настроение у девочки жутко испортилось. Она постоянно напоминала себе об удивительном триумфе, но что толку в триумфе, если его не с кем разделить? А без ободряющих слов Айоны ее достижение вновь начинало казаться обманчивым.
Вздохнув, Марта закинула рюкзак на плечо и приложила билет к турникету. Не ночевать же в самом деле на этой платформе.
АЙОНА
18:40. Ватерлоо — Хэмптон-Корт
Айона нырнула в магазин сувениров у входа на платформу, постаравшись спрятаться за карусель с открытками. Она медленно вращала карусель, делая вид, будто разглядывает стандартные открытки с видами Биг-Бена, двухэтажных автобусов и мостов через Темзу. Иногда на открытке присутствовали все три непременных лондонских достопримечательности сразу. За стенами магазина шел дождь, отчего внутри пахло мокрой шерстяной одеждой, потом сотен туристов и освежителем воздуха, претендующим на аромат сосны.
В витрине Айона поймала собственное отражение, поразившись тому, как нелепо выглядит. Предвкушая празднование тридцатилетней годовщины работы в журнале, она выбрала наряд, который Би называла костюмом Кота в сапогах. А торжество в честь юбилея оказалось целиком плодом ее воображения.
Еще утром Айона казалась себе неподражаемой в этих высоченных сапогах, облегающих черных брюках и двубортном бархатном жакете бордового цвета. На голове у нее красовалась черная фетровая шляпа.
А как она крутилась перед зеркалом, позволявшим видеть себя во весь рост. Тогда она выглядела как Прекрасный Принц накануне встречи с Золушкой. Сейчас она казалась себе участницей пантомимы. Одной из сводных сестер Золушки, не отличавшихся красотой. Молодящейся старухой, глупой, достойной лишь насмешек. «Быть того не может! — Еще как может!» Подойдя к двери магазина, Айона увидела, что Марта устала ждать, приложила билет к турникету и быстро пошла по пятой платформе к ожидавшему поезду.
— Вы будете это покупать? — крикнул Айоне продавец.
Айона совсем забыла, что держит в руке игрушечное черное такси. Опустив сувенир на прилавок, она вышла из магазина. Затем вошла снова и показала продавцу язык.
Поезд, увозивший Марту, тронулся и исчез. Следующий отходил в 18:40. Он уже стоял с другой стороны платформы. Айона села в четвертый вагон, забыв, что ненавидит четные числа. Вагон был знакомым и в то же время совсем иным. На столике валялся оставленный кем-то пакет из-под чипсов. Ненужный и такой же бесполезный, как и она сама. Теперь ей уже не понадобится спешить по утрам на станцию и беспокоиться о том, чтобы занять место в своем любимом третьем вагоне. И вот тогда-то она беззвучно заплакала. Слезы катились по щекам, размывая тщательно наложенный утренний макияж — ее боевую раскраску, частично попадали на нос и оттуда капали на пластиковую поверхность столика.
По другую сторону прохода, за точно таким же столиком, сидела молодая женщина и вслух читала ребенку книжку:
— «Томас, нам не поспеть на станцию. Что же нам делать?»
Перевернув страницу, мать указала на картинку, попытавшись отвлечь внимание сынишки от драмы, разыгрывавшейся в реальной жизни, словно бы отчаяние Айоны губительно действовало на
