Эгоист - Роман Калугин
— На моей планете нет такого понятия, как любовь. — делился Богдан в самый первый день знакомства с Мишей, когда тому стало интересно узнать больше о товарищах по палате. — У нас отношения сугубо взаимоотождевстляющие. Мы находим партнера по набору характеристик, по которым оба друг другу подходят. Это наиболее совершенная из всех форм отношений, которые нам известны, поскольку никто не выясняет постоянно отношения на эмоциях, не изменяет и не ранит другого. К слову, может это и есть некая форма любви, которая присутствует на Земле? Во всяком случае, ни там, ни здесь меня это не застало, поскольку на моей планете я являюсь специалистом по урегулированию конфликтов, меня постоянно отправляют в "командировки" на разные планеты.
— А в чем твоя миссия здесь, на Земле? — подыгрывал ему Миша.
— В целом, можно сказать, что земляне сами себе враги. — Говорил Богдан, смотря куда-то в сторону. — Однако мой долг вам помочь, поскольку во Вселенной не бывает не нужной жизни. Каждая населенная планета — путь к процветанию и разгадки всего сущего. Напрямую с Землёй выйдут на контакт как только, прекратятся войны, голод, решится вопрос с экологией и разумные гуманоиды обретут взаимное понимание и очистятся. По моим личным подсчетам им на это понадобится около тысячи лет, если только вы не переубиваете друг друга раньше, что более вероятно. Но на данный момент для Земли ближайшую угрозу несёт астероид размером с Южную Америку, который влетит в Тихий океан, воды коего заполнят сушу на 95 %.
— Неужели? — удивлялся Миша его рассказам. — И что же делать?
— Для начала надо, чтобы кто-нибудь мне поверил. А раз я нахожусь тута, то, значит, мне никто не верит.
— Вообще-то, правильно говорить не "тута", а "тут", — робким голосом встрял в разговор Вадимка.
— Да-да, — отмахнулся от него Богдан. И снова обратился к Мише. — А что ты хочешь узнать от меня?
Мише стало интересно — насколько безгранична может быть фантазия человека, страдающего шизофренией. Да и вообще — это необычно: сидеть вот так запросто беседовать о конце света с вымышленным инопланетянином. Миша задумался и задал самый банальный вопрос, который пришёл ему в голову:
— Расскажи мне — в чем смысл жизни?
— Само собой — в развитии, — улыбнулся Богдан ничуть не удивившись вопросу. — Недаром говорят, что движение — это жизнь. Смерть — это отсутствие жизни. И если человек просто существует, стоит на месте, деградирует и не развивается — вот это и есть смерть. Смерть не физическая, но духовная. А какая разница в этом? Физическая смерть — смерть тела. Это так называемая смена мерности. То есть душа отделяется от физического носителя. Можешь называть это как удобно — флэшка, аватар, бренное тело, но суть одна. После смерти всех нас ждёт одно и тоже — наши сущности, то есть души, должны будут развиваться дальше. А какой в этом толк тому, кто уже умер, то есть стоит на месте? В этом весь смысл. Поверь мне, у каждого есть шанс исправить свою жизнь. Ты даже не представляешь как можешь повлиять на свою судьбу сам. Ты можешь все, что только пожелаешь. Самое главное — это терпение и учение. С этим придёт развитие, а значит и удовлетворение и благо. Скажи, что тебя вдохновляет? Что ты любишь делать? От чего на душе становится легко?
Миша немного застопорился. Он и подумать не мог, что Богдан так сходу ответит ему на вопрос чётко и структурировано, словно, готовился к ответу заранее.
— Я художник, — сглотнул ком в горле Миша. — Мне нравилось рисовать. Но все мои картины разнесли в пух и прах критики. Я ничтожество.
— Почему же? — мягким голосом спросил Богдан. — Если тебе нравится, то ты должен этим заниматься, никого не слушая. Просто для себя. А ценители найдутся. Неужели никому не нравятся твои картины?
Миша подумал об Ире и готов был разрыдаться — он не ценил её поддержки.
Она пришла через два дня после его перевода в общую палату, держа в руках какую-то бумагу.
— Я еле договорилась с органами опеки, чтобы они не забирали Илью из-за скандала с твоим участием, — заявила Ира, настроение у неё явно было лучше, чем в прошлый раз.
— Отлично! — обрадовался Миша и, покосившись на бумагу, добавил. — А это что?
— Заявление от твоего имени, что пока ты на лечении, то не будешь видеться с Ильёй, чтобы не портить его психику.
Она положила бумагу на стол и протянула Мише ручку.
— Ты сам виноват, — добавила она, глядя на его изумленное лицо.
— А потом-то, когда выпишут, все будет по-прежнему? — с надеждой в голосе спросил он.
— От тебя зависит, — пожала плечами Ира. — Но мы скучаем.
Последняя фраза воодушевила Мишу.
— И я! Очень скучаю! — он ринулся обнять Иру, но та отошла на два шага назад.
— Я все ещё на тебя обижена, — строго сказала она.
— Понимаю, — согласился Миша. — Прости меня, если сможешь, я был не прав, когда так поступал. Мне самому не по себе от происходящего.
— Надеюсь, ты говоришь искренне, — кивнула она.
— Конечно, искренне, я вообще тут многое понял. — сообщил Миша, глядя ей в глаза. — Я такой дурак, что не ценил твоей поддержки. Ведь это самое главное!
— Я рада, что ты понял. Лучше поздно, чем никогда.
Она улыбнулась и взяла его за руку.
Мы с Ильей улетаем в Пятигорск в санаторий, нам надо сменить обстановку. — Ира говорила не торопясь.
— Надолго? — удивлённо спросил Миша.
— На две недели. Вылет послезавтра.
— Хорошо, — согласился тот, понимая, что от него это уже не зависит.
— Врач говорит, что у тебя хорошая динамика. Если так пойдёт, то как раз к нашему приезду должны выписать. Я очень надеюсь, что, когда мы вернёмся, все будет как прежде. —
