Отар Чиладзе - Годори
- Я никого ни о чем не прошу. Такую работу где угодно найду... Еще меня попросят! - распалялась Лида.
- Всо!2 Хватит. Потом поговорим. Теперь займись клиентом, - деловым тоном сказал бармен. - Заказывайте, что хотите, - обернулся он к Антону.
Только тут Антон всмотрелся в него. Пожалуй, ему было немного за тридцать, хотя выглядел он гораздо старше. Скорее всего, из-за ранней лысины и очков. Явно хотел произвести на клиента впечатление хорошо воспитанного человека, но вежливость выглядела натужной и придавала ему плебейский, неприятный вид.
- А есть-то хоть что-нибудь? - грубовато откликнулся Антон.
- Э, как это - что-нибудь?.. У нас есть все. Закажите, что желаете, а Лида обеспечит... Верно, Лида? - Как говорится, "сослалась лиса на собственный хвост"3.
Официантка, и впрямь пышная, как лисий хвост, скорее всего, по совместительству выполняющая в этом непонятном заведении и другие обязанности, все еще дулась на бармена. Во всяком случае, ей явно надоели оба ремесла.
- Ничего я не обеспечу... Рабочий день кончился, - хмуро буркнула она.
- Не обеспечишь?.. Что значит не обеспечишь! Не выводи меня из терпения, шлюха полуночная, сучара! - Из терпения бармен не то что вышел, а выскочил, выпрыгнул и, казалось, готов был броситься на официантку через стойку.
- Эй, прыщ, остынь! Как ты разговариваешь с женщиной... - спокойно сказал Антон.
Бармен от неожиданности онемел. А может быть, сознательно прикусил язык, чтобы выиграть время, успеть все взвесить, а затем уже действовать.
- Сперва научись разговаривать, а потом бар открывай... - продолжал Антон, ободренный молчанием бармена. - Здесь юный придурок должен учиться тому, чему не научился в школе: милости прошу, извольте сесть, прошу прощения... всего вам доброго... Не ссыте на ножку стола. Не гасите сигарету об стену. Не плюйте в кофе соседу...
- Не твое дело, что мы скажем друг другу, - прервала его Лида. Похоже, она нутром почуяла опасность и легкой фамильярностью попыталась разрядить обстановку. - Заказывай, чего тебе? Я слушаю... - При этом пальцами правой руки с длинными накрашенными ногтями барабанила по столу, видимо, стараясь скрыть волнение, а левой вызывающе уперлась в бедро.
Антон почему-то расстроился. Ему казалось (пусть себя и винит), что официантку тронет его заступничество, что, преисполненная благодарности, она сорвет с себя ажурный передник размером с фиговый лист, швырнет в лицо затаившемуся, как очковая змея, бармену и с достоинством - хоть официантки, хоть путаны, но все же достоинством - покинет бар... вместе с ним.
- На твоем месте ногти в черный цвет покрасил бы... Тебе пойдет... Шик... Сразу клиентура вырастет. Поверь моему слову. Я хорошо знаю этот дурацкий город, - сказал он по-свойски, играя в доброжелательность.
- Ей-богу, не до твоих шуток, парень, говори, чего желаешь, огрызнулась Лида, при этом невольно глянув на свои холеные ногти.
- Орального секса, - не моргнув, заявил Антон.
- Что? Что он сказал?! - наконец очнулся бармен. Он не поверил своим ушам и вернулся с полпути, хотя вроде куда-то собирался.
- Какие-то гадости предлагает, - сдала клиента Лида.
- Я заказал ей оральный секс, - с тем же спокойствием повторил Антон. Вы же обещали выполнить любой заказ.
- Слушай, ты, не втравливай меня в неприятности. Не до тебя, ей-богу, напрягся бармен.
- Срок отсидел, братан, должен меня понять, - в тон ему сказал Антон.
- Иди, зови Мишу... И Кенчо тоже. Чего уставилась, дура! Обоих, да поскорей, - бросил бармен Лиде. - А ты вставай. Все. Закрываемся. Не работаем... - Он взял Антона за локоть.
- Руки! - спокойно сказал Антон.
Бармен тут же отступил. Антон приподнялся, руками опираясь о стол, и ногой отодвинул стул, собираясь встать, но подоспели те двое - Миша и Кенчо, запыхавшись, заняли места по обе стороны стола и поинтересовались, что происходит.
- Кто такой? Платить отказывается? - спросил Миша.
- Да задирается он... Приблатняется, понимаешь. Минета от Лиды потребовал, - сказал бармен.
- Вах! - искренне поразился Кенчо.
- Ну?! А деньги на это есть? - поинтересовался Миша.
- Денег вообще нету. Сегодня вышел из тюрьмы, - сказал Антон.
- Да ты фуфло, - заключил Кенчо. - Фуфел лажовый.
- Не фуфел, а убийца. Если угодно - киллер, - уточнил Антон.
- Мозги канифолит, сука буду, - сказал бармен.
- Я-то думал, вакийские1 пришли... - сказал Миша.
- Кто его знает, может, они и подослали, - заволновался бармен. - Кто ты, слушай? Чего тебе надо? Свалился на нашу голову. У нас бар, а не бар-дель,
понял? - обернулся он к Антону.
- Что это за бар!.. Вы что, даже по видео бара не видели? - засмеялся Антон и демонстративно обвел помещение рукой.
И в самом деле, оно больше походило на заурядную столовку, чем на ночной бар. В одном углу зала пол был слегка приподнят, на возвышении стоял стул, видимо, предназначенный для музыканта, сейчас на стуле валялась смятая коробка из-под американских сигарет; в противоположном конце в облаке табачного дыма кучковалась за столом безликая, безмолвная кампания - три парня и две девушки или же три девушки и два парня; их неподвижность и молчание усиливали унылое ощущение безжизненности. Они вообще не подавали ни звука. Скорее всего, курили анашу, затаившись, ждали "прилива" и, похоже, даже не слышали, что происходило на другом конце зала.
- Кайфуешь, браток? - процедил сквозь зубы Кенчо с плохо скрытой злостью. - А ведь так не годится... Так не пойдет, браток...
- Не кайфуешь, а кейфуешь. По-грузински надо говорить - кейф, поправил Антон, не обращая внимания на плохо скрытую злость Как будто его пригласили сюда учителем языка и он проводит первое занятие. - На мели мы налима лениво ловили... На дворе трава, на траве дрова... Бык тупогуб, тупогубенький бычок, у быка бела губа была тупа... И много еще подобных забав в нашем языке, божьей милостью. Но если вам не нравится, родной язык не по душе - валяйте! Общение с вами, сколько помню, в приговор не входило. Хоть башку себе разбейте! У меня, между прочим, и правда загул, кейфую, то есть два дня гуляю, пью, никак в себя не войду... Так что я тоже вроде вас мусор, грязь подноготная... Не верите - нюхните...
Он явно перебарщивал, играл с огнем, но ему доставляла удовольствие эта игра, дурманила, расслабляла, как ласка матери-предательницы или жены-изменницы.
- Сука буду, у него не все дома, - сказал бармен.
- Ступай, браток, масть свою найди, - ввернул Кенчо на блатной манер.
- Моей масти нету в мире... Я просто маленький честный убийца без гроша за душой, - жалостливо скуксился Антон.
- Говорю вам, не все дома, - повторил бармен.
- Давай вставай! Выйдем, там поговорим! - повысил голос Кенчо и взял Антона за локоть, намереваясь силой поднять со стула, как разбузившегося клиента, но Антон опередил его, вскочил с неожиданной резвостью, не оглядываясь, оттолкнул стул, сунул руку во внутренний карман пиджака и не крикнул, а прошипел с присви
стом: - Всех троих пришью на месте!.. - Похоже, Лиду в расчет не брал, имел в виду только представителей мужского пола. - Советую поверить на слово, - добавил погодя, уже насмешливо улыбаясь.
Наступило напряженное молчание. Вроде даже жарко сделалось. Лида стояла поодаль и, скрестив руки на груди, смотрела на них. Накрашенные глаза блестят Можно подумать, зрелище, представшее ее глазам, так давно ей приелось, что она только и ждет... Вернее, наоборот - ей совершенно безразлично, когда и чем кончится это дурацкое представление.
- Нужен мне этот базар под конец работы?! - Бармен шлепнул себя по ляжкам.
- На понт берет, - сказал Кенчо. - Да кто это хавает...
- А я говорю - без понта, - сказал бармен. - Сука буду, может.
- Могу... - подхватил Антон. - Все что угодно. Как мой отец, как отец отца, как отец его отца... - Правую руку по-прежнему держал в кармане пиджака.
- Всо! Кончай базар. Говори, чего тебе, и ступай своей дорогой, деловым тоном предложил бармен.
- А ты, я вижу, не того... Не врубился... - делано нахмурился Антон. Я же сказал, некуда идти, все двери закрыты. Не то что честный убийца, честный поэт нынче никому не нужен... К тому же у меня ничего за душой. Вот все мое имущество, - добавил он и извлек руку из внутреннего кармана. В ней была фотокарточка: отец и мать с сыном. Члены семьи в семейной обстановке.
Бармен хищно выхватил фото из рук Антона. Сначала жадно вглядывался, потом повертел в руках так и этак, в конце концов, кажется, даже понюхал, но так ничего и не понял.
- Кто такие? Зачем они тебе? Ты что, в натуре, убийца? Киллер? Должен их кончить? - слишком взволнованный своим предположением, он так и метал в Антона вопросами. Фотокарточку держал двумя пальцами, бережно, словно сейчас только проявил и сушит
- Одного уже кончил, - сказал Антон и потянулся за фотокарточкой, но бармен отвел руку.
- Ради минета людей убиваешь, дуся, не стыдно? - сказал Кенчо.
Бледный, с напряженно сведенными скулами, он смотрел поверх Антона неподвижным, немигающим взглядом и, похоже, в отличие от него стискивал в кармане рукоятку настоящего оружия. Но не мог решить, поддаться ли искушению - знал, что извлеченное оружие придется применить.
