Паразиты (сборник) - Дафна дю Морье
— Мне бы не хотелось оставлять вас, — сказал он. — Вы так молоды.
— Мне шестнадцать лет, — сказала Селия. — Я всегда ухаживаю за Папой. Я привыкла. Прошу вас. Не беспокойтесь обо мне.
— Это неправильно, — сказал он. — Совсем неправильно. Вот что я сделаю. Утром я позвоню вам. И вы должны обещать, что скажете мне, если я могу быть вам чем-нибудь полезен.
— Я вам очень благодарна.
— Я позвоню около половины одиннадцатого. А сейчас поставлю машину в гараж.
— Как вы доберетесь до дому?
— Предоставьте это мне. Я прекрасно доберусь. До свидания.
Селия закрыла за ним дверь. Она слышала звук заведенного мотора, лязгнули двери гаража, машина въехала в него, двери захлопнулись. И больше ничего. Должно быть, он ушел. Внезапно она почувствовала себя одинокой и беспомощной. Она вошла в столовую. Папа все еще стоял посреди комнаты.
— Папа, поднимись наверх и ляг, — сказала она.
Папа нахмурился. Покачал головой.
— Вот и ты собираешься отвернуться от меня, — сказал он. — И ты собираешься бросить меня. Строишь планы бегства с этим мясником из больницы Святого Фомы.
— Нет, Папа, он ушел. Не говори глупостей. Пойдем, уже поздно, и тебе пора спать.
— «Острей зубов змеиных неблагодарность детища»,[34] — сказал Папа. — Ты стараешься обмануть меня, моя дорогая.
Селия побежала наверх привести Найэла. Но его комната была пуста, и все в ней оставалось в том же виде, как перед его уходом в театр. Найэл не вернулся… Селия растерялась и от страха не знала, что делать. Она пошла по коридору к комнате Марии. Может быть, Марии тоже нет. Никого нет. Она отворила дверь в комнату Марии и зажгла свет. Нет, Мария вернулась. Она лежала на кровати и крепко спала. На туалетном столике была оставлена записка с надписью: «Селии». Она взяла ее и прочла: «Когда вернешься, не буди меня. Я для всех умерла. Скажи Эдит, чтобы утром ко мне не входила. Да еще скажи всем, чтобы не шумели». На столике лежала еще одна записка. «Найэлу» значилось на ней. После некоторого колебания Селия взяла ее и тоже прочла. Она была гораздо короче: «Дуться вовсе не обязательно».
Селия посмотрела на спящую Марию. Та лежала, положив голову на ладони, — привычка, сохранившаяся с детства, с тех пор, когда они вдвоем жили в одной комнате. Она старшая, подумала Селия, она старше Найэла, старше меня, но по какой-то непонятной причине всегда будет казаться младшей из нас троих. На пальце Марии поблескивало подаренное Найэлом кольцо. Голубой камень оставил слабый след на щеке. Но блестело не только кольцо: из-под подушки Марии высовывался какой-то предмет. Селия наклонилась получше рассмотреть его и увидела золотой портсигар. Мария глубоко вздохнула и пошевелилась во сне. Селия на цыпочках вышла из комнаты и осторожно затворила за собой дверь.
Она спустилась вниз к Папе.
— Пожалуйста, ложись спать, — сказала она. — Папа, пожалуйста, прошу тебя, иди спать.
Она взяла его за руку, и он позволил отвести себя наверх. Оказавшись в своей комнате, он грузно опустился на кровать и заплакал.
— Вы все хотите бросить меня, — сказал он, один за другим. Вы все разъедетесь и бросите меня.
— Я никогда тебя не брошу, — успокаивала его Селия. — Обещаю тебе. Папа, пожалуйста, разденься и ляг.
Он стал возиться со шнурками вечерних туфель.
— Я так несчастен, — сказал он, — так ужасно несчастен, дорогая.
— Знаю, — сказала Селия, — но утром все будет в порядке.
Она опустилась рядом с ним на колени и расшнуровала ему туфли. Помогла снять смокинг, жилет, воротничок, галстук и рубашку. Дальнейшее было выше ее сил. Он повалился на кровать и лежал, покачивая головой из стороны в сторону. Селия укрыла его одеялом.
— Все живо в памяти, но горе позабыто… Да, горе позабыто… Горе позабыто…
— Да, Папа. А теперь спи.
— Ты так добра ко мне, дорогая, так добра.
Он не выпускал ее руку, а она не хотела отнимать ее, опасаясь, что он снова заплачет. Так она и осталась стоять на коленях перед кроватью. Через мгновение Папа заснул, и его дыхание стало таким же глубоким, как у Марии. Оба они спали. Ничто их не волновало, ничто не заботило. Селия попробовала выдернуть руку, но Папа крепко сжимал ее. Так и не высвободив своей руки, она припала к полу, прислонилась головой к кровати и закрыла глаза — она слишком устала… Я никогда не убегу, подумала она, никогда, никогда не убегу… Чтобы хоть немного утешиться, Селия мысленно представила себе картину, изображающую бессмертие. Ее населяли сказочные существа с крыльями на ногах с золотистыми волосами; их царство находилось ни на Земле, ни на Небе. Они были облачены в радужные блестящие одежды, и над их головой никогда не заходило солнце. Когда-нибудь я нарисую все это для детей, сказала сама себе Селия, когда-нибудь я нарисую это так, как мне видится, и только дети поймут меня… Папа спал, не выпуская ее руки; было холодно, и тьма окутывала ее непроницаемой пеленой.
Разбудил ее телефон. Она вся окоченела, руки и ноги не слушались. Сперва она не могла пошевелиться. Телефон не умолкал. Наконец Селия сумела дотянуться до столика у кровати. Часы показывали половину девятого. Значит, она все-таки заснула. Она проспала три часа.
— Кто это? — шепотом спросила Селия.
Ответил женский голос:
— Могу я поговорить с мистером Делейни?
— Он спит, — так же шепотом сказала Селия. — Это его дочь.
— Селия или Мария?
— Селия.
Последовала пауза, и на противоположном конце провода послышался приглушенный разговор. И вдруг к своему удивлению Селия услышала чистый мальчишеский голос Найэла.
— Алло, — сказал он. — Это Найэл. Надеюсь, Папа не очень обо мне беспокоился?
— Нет, — ответила Селия. — Он ни о ком не беспокоился.
— Хорошо, — сказал Найэл. — Полагаю, он еще не пришел в себя?
— Нет.
— Ладно. Тогда нам придется позвонить позже.
— Сейчас половина девятого, Найэл. Как твой поезд?
— Я не еду. Я не собираюсь возвращаться в школу. Я остаюсь здесь, с Фридой.
— С кем?
— С Фридой. Ты ее помнишь. Вчера она была на банкете.
— Ах. Ах да. Что значит — остаешься с ней?
— То и значит. Я не вернусь в школу и не приду домой. Через два дня мы уезжаем в Париж. Я позвоню позже. — И он повесил трубку.
Селия не выпускала трубку из руки, пока девушка с коммутатора не спросила: «Номер, пожалуйста». Только тогда она нажала на рычаг. Боже мой, о чем говорил Найэл? Наверное, это шутка. Фрида действительно была на банкете — высокая, приятная женщина с безумным видом, знакомая Папы и Мамы. Но
