Незапертая дверь - Мария Метлицкая
Сын получился хорошим, не зря в него вкладывала. Отслужил, вернулся, женился. Родилась первая внучка, потом вторая. Открыл автосервис – громко сказано, мастерская по ремонту автомобилей. Но дело пошло, и через пару лет купил однокомнатную квартиру по соседству с Ольгиной, куда она и переехала, оставив двухкомнатную детям. Хоть и рядом, но врозь, счастье. Можно вернуться с работы и вытянуть ноги, можно не стоять на кухне, а смотреть телевизор. В общем, никому не должна.
Конечно, на деле все было не так – жалея невестку, по-прежнему стояла у плиты, водила внучек в кружки, и в школу, и в кино, и на прогулки – бабушка.
С сыном и невесткой Ольга дружила, сестру Тату навещала. Светланку понемногу вытянули, выучили на закройщицу, Тата успокоилась, что у дочки есть кусок хлеба, – в общем, жизнь постепенно наладилась.
Анна слушала и плакала.
Ольга улыбнулась:
– А ты что думала? У всех все непросто. В общем, живем дальше, Анечка. Живем и по возможности радуемся.
Но радоваться у Анны не получалось – плохой у нее характер. Очень плохой.
О Калеганове она старалась не вспоминать. Что толку? Вряд ли она сможет с ним рассчитаться, да и он, спасибо ему огромное, вряд ли бы взял. Встретились два одиночества, но ничего не получилось.
К весне, точнее в середине мая, объявился бывший муж. Анна смотрела на него и понимала, что все еще любит.
Как обычно, пришел с пустыми руками: четыре вафельных рожка подтаявшего мороженого не в счет, смешно.
Маруся от мороженого отказалась и общаться с отцом не захотела, ушла к себе. А он и не настаивал. Пил кофе и жаловался, что жизнь не удалась.
– Неужели? – фыркнула Анна.
– Не удалась, – подтвердил он. – Шатался, как бомж, искал острых ощущений, а что в сухом остатке? Да ничего, ноль.
Родители далеко, с сожительницей расстался, с дочкой чужие люди, профессии нет, сдает родительскую квартиру, а сам в однушке в Одинцово, куда как здорово. А тут еще и здоровье стало подводить. То старые травмы: нога, плечо, – то вдруг давление. А по врачам ходить не привык и таблетки жрать не привык. В общем, чувствует себя разбитым, обманутым и одиноким.
Анна посоветовала уехать к родителям.
Бывший махнул рукой – был. Был и через три месяца сбежал. Скука смертная. Да и отвыкли они друг от друга.
Странные чувства раздирали ее – и жалость, и злость, и раздражение, и желание выгнать, не слушать его жалобы. И желание обнять, пожалеть.
Муж мялся, топтался в дверях. Нашла силы – слава богу, нашла! Выставила. Но всю ночь плакала. Почему? Почему все так? Он, этот обманщик и эгоист, пустой человек, живущий только своими интересами, и Калеганов, ответственный, порядочный, переживающий. Два полюса, две противоположности. С одним она была несчастлива, а со вторым могла стать счастливой. Не вышло ни там, ни там.
Все правильно – дура. Не возразишь, мать права.
За те два года, которые он не видел Анну, у Калеганова было два коротких пустых романа. В одном, не очень скрывая, его хотели захомутать, заполучить, окрутить – лакомый кусок, здоровый, небедный, нежадный. Порвал без сожаления. А во втором ему было смертельно скучно, до зевоты. Вроде и девушка яркая и красивая, и с сексом все хорошо, а пустота – ничего. Ни одной точки соприкосновения, по нулям. Постоянно хотелось сбежать – просто до смешного, такие причины придумывал, что сам веселился. Вот, собственно, и все. А так – сплошная работа. Два раза съездил в Италию, проведал родителей и Аду. У стариков была жизнь – понемногу ездили по окрестностям, далеко боялись, «в радиусе», как говорил отец.
Выглядели посвежевшими, загорелыми, похожими на всех жителей итальянских деревушек.
На могиле Ады цвели белые и бордовые розы.
О Марусе он старался не думать, но получалось не очень. Не выдержал, позвонил Ольге Васильевне, вдруг что-то знает?
Оказалось, что знает и «дружит с девчонками». Маруся пошла в школу, Анна поправилась, восстановилась, но долго ходить пока трудновато – нога дает о себе знать. Врачи говорят, что с годами пройдет. Она работает, пишет статьи, переводит – в общем, она молодец.
Маруся вытянулась, повзрослела.
– Могу прислать фотографии! – предложила Ольга. – Вы не волнуйтесь, все у них хорошо!
О том, что Анна сошлась с бывшим мужем, Ольга Васильевна не сказала – а для чего? «А ведь Аня могла быть счастлива с Дмитрием Николаевичем, – горько думала Ольга. – И как была бы счастлива девочка! Эх, Аня! Куда тебя понесло».
Все было снова не так, все было плохо. Анна наступила на старые грабли. Ничему жизнь не научила, ничему! Кто стал счастливее? Может, Маруся? О нет, Маруся не стала счастливей, общий язык она с отцом не нашла.
Анна? Да нет, счастьем не пахло. И муж не изменился: он так же, без предупреждения, пропадал. И так же внезапно возвращался, в грязной одежде и обуви, с рюкзаком за спиной, пахнущий неизвестной жизнью, враньем и чужими женщинами.
Пару недель почти круглосуточного беспробудного сна, следом долгое и тоскливое пробуждение, заторможенность, бесконечный кофе и сигареты, которыми пропахла квартира. Придя в себя, он пытался нормально жить, и оба старательно делали вид, что ничего не происходит. Анна старалась – семейные ужины, совместные походы в кино, поездки за город, деланая, неестественная радость, в общем, счастливая семья.
Однажды она поймала себя на мысли, что больше всего ей бы хотелось, чтобы все было как раньше: она и Маруся. Вот счастье и покой. И как она раньше не понимала? На что она потратила годы? Они совершенно чужие, они отвыкли, отдалились друг от друга. Тяжело пережив развод, снова влипла, и самое смешное – по собственной воле.
Анна презирала себя, ловила брезгливые взгляды Маруси и мечтала об одном – чтобы муж ушел. И на сей раз окончательно.
Дождалась. Наступил очередной час икс, он оживился, перестал шаркать, как старик, летал по квартире, словно балерина на пуантах, с кем-то списывался, созванивался – она не прислушивалась, неинтересно.
В тот день Анна рано вернулась домой. В полной экипировке муж стоял у двери.
– Надолго? – спросила Анна.
Он пожал плечом – знакомое движение. Все его жесты Анна знала наперечет.
– Как получится. – Он явно спешил и резко дернул дверную ручку.
– Подожди, – тихо сказала
