Пирамида преступных желаний - Сергей Николаевич Усков
Телекоммуникационный язык, также как и разговорный, богат междометиями – нечленораздельным выражением эмоций, как-то многократное повторение определённого знака пунктуации, выставление рожиц с отчетливой эмоцией, понимаемой одинаково, кому бы ни было послано. Еще можно совмещать как рожицы так и знаки, для обозначения необычных чувств, если таковые овладевали. Можно создавать и собственные смайлики, слова и фразы, дорисовывать картинки, сотворить коллаж, актуализировать прежнее.
А что актуально для девушки двадцати лет? Мир во всём мире? Страх повторение засухи в черноземной зоне России? Новая версия глобальной катастрофы!… Любовь?
В интернет-блогах можно вступить в дискуссию по любому вопросу и выразить мнение. Можно даже стать звездой в бескрайнем пространстве интернета. Для этого постоянно оттачивать мастерство ведения диалога, отстаивать выбранную точку зрения, находить яркие неотразимые аргументы. Поэтому, наверное, всё важно, где можно проявить и утвердить себя.
Вчерашний вечер и сегодняшнее видение свадебного кортежа, быть может, всего лишь отзвук давней мечты, легкий дурман, возникшие не на пустом месте. Здесь, в инете, быстрее добиться успеха, и здесь что-то есть сродни телепортации: мысль сразу обретает форму, пока еще телекоммуникационную виртуальную. Это виртуальное уже ближе к действительности, не просто мысль и мечта, а новая форма действительности, которая постоянно развивается, усовершенствуется, идущая, возможно, на смену традиционным коммуникациям.
Наташа тряхнула головой. «Нет, о телепортации и телекоммуникации не стоит пока и думать. Тема моего реферата совсем другая, и отчего-то молчание Миши начинает странно беспокоить…» – размышляла она и в задумчивости тронула кнопки управления веб-камерой ноутбука, которая тут же засветилась голубоватым огнем. На мониторе отобразилось её собственное лицо.
Девушка с некоторым удивлением и опаской взглянула на себя. Когда нет собеседника, трудно определиться в правильном ли направлении текут собственные мысли, и как она вообще соотносится с окружающим миром, кипящим, бурлящим, размеренно двигающимся в кем-то очерченном направлении.
Как, в самом деле, соотноситься? «Свет мой зеркальце скажи, да всё правду доложи: я ль на свете всех милее, всех румяней и белее? Нет! – Оборвала Наташа известные строки, невольно всплывшие из глубин памяти. – Нет, не хочу быть всех красивее и всех милее, пусть для одного кого-то буду красива и желанна, и чтобы другие просто не обращали внимание. Вот точно так! Чтобы не обращали внимание и проходили мимо спокойно, не вылупливали глаза, как на невидаль какую. Почему же так часто происходит?»
Наташа рассеянно глянула на монитор, быстро соскочила с тахты и подошла к большому зеркалу шкафа-купе, осторожно скользнула взглядом по отображению и взглянула пристальнее на двойника в зеркале. В неподвижном очертании фигуры, ничего такого особенного не являлось своим же глазам, вдруг ставшими чужими.
Обычная девушка, роста чуть меньше среднего. Русые мелированные волосы до плеч. Волосы жидковаты, тонкие и хрупкие. Лицо круглое, носик вздёрнут. Кожа на лице вот уж точно «белее всех», но со следами хронической угревой сыпи. Близоруко щурятся обычные серые глаза, словно выискивают тончайшую пыль косметики, которой использовалась чрезвычайно редко.
Как только глаза осваиваются в новом дневном свете, взгляд становится глубоким и ясным, ему словно претит эта наносная красивость в виде тени, пудры, помады. Претит и стремление привлечь к себе внимание всеми этими женскими штучками: искусный макияж, стройные полуобнаженные ноги на высоченных каблуках, открытый пупок, декольтированные плечи и грудь. Хотя как раз грудь у неё без изъяна.
Она приподняла край коротенькой футболки и быстрым движением сняла её с себя. Рукой слегка охватила основание левой груди, скользнула обхватывающим движением вверх к розовому соску. Приятно! – пронеслось у неё в голове. Кончиком пальца провела по основанию розового конуса, который тут же вытянулся, затвердел, стал густо красным. Как из сказочного рога изобилия приятность изливалась по телу: текла, щекотала, будоражила и неожиданно пропадала, тушевалась и обращалась в простое щекотание ноготками по телу.
Таким образом, наверное, ласкают парни своих девушек. Обнимают, гладят, целуют, шепчут слова любви… Сквозь легкую пелену нечаянного и странного удовольствия она внимательно посмотрела в зеркало. Зеркало не может солгать: упругая высокая грудь, четкая талия и далее – точно тугой бутон не раскрывшегося цветка – сочный развал бедер, а дальше…
Дальше смотреть не хотелось. Наташа повернулась и поковыляла на тахту: голенные суставы были изувечены редкой болезнью, неподдающейся лечению. Голени искривлены, ступни неестественно вывернуты – походка безнадёжной калеки. Калеки, если начинать разглядывать снизу, начиная со ступни.
С шести лет Наташа состояла на учёте в областной травматологической клинике и вытерпела ряд хирургических операций по исправлению голеностопного сустава. Благодаря этим болезненным операциям, надолго укладывающим в больничную постель, девушка стала ходить как все обыкновенные люди, но странной похрамывающей походкой.
Юбка и платье, открывающие ноги, вычеркнуты из гардероба, хотя и остались страшно притягательны. Она имела в платяном шкафу юбку-мини и юбку-миди, и несколько платьев, оставшихся от мамы. Разумеется, несчётное количество раз Наташа примеривала эти традиционно женские одежды.
Особенно нравилось платье, в котором мама запечатлена на фотографии десятилетней давности, стоявшей на письменном столе. Красивая молодая женщина и молодцеватый подтянутый мужчина, между ними нескладная девчушка. Одна рука в папиной ладони, другая – в маминой. Видно, что детские ручки напряжены, и держат её мама и папа, потому что дочка сама удержаться на ногах не может и, на самих ножках аппарат Илизарова – это одновременно чудодейственное и чудовищное, по накладываемым мукам, изобретение гениального врача-подвижника.
По технологии Гавриила Абрамовича Илизарова в определённом месте твёрдая оболочка кости аккуратно разрезалась. Два разомкнутых участка ноги фиксировались спицами и стержнями в аппарате. Спицы пронзали насквозь мышечную ткань, стержни вкручивались в существующую кость. Напротив места разреза ориентировались два подвижных металлических кольца, соединённых резьбовыми шпильками с гайками. Выкручиванием гайки по шпильке задавался темп растяжки и формирования новой костной ткани с одновременным приданием костному новообразованию требуемой формы.
Средний темп – не более полтора миллиметра удлинения в сутки. Растяжка производилась не более двух месяцев. Потом вдвое больше времени уходило, чтобы этот народившийся в экстремальных условиях участок костного сустава, окреп и затвердел, оставаясь внутри живой вновь созданной костной тканью.
Итак, в течение 10 лет с небольшими перерывами на восстановительный отдых резали, исправляли голеностопный сустав Наташи.
Вторым домом стала больница. Больничный персонал знал их, дочку, маму и папу, как своих родных болезных. Лечащий врач, медсестры, старшая медсестра, заведующий отделением вошли в жизнь естественным дополнением к врожденной болезни Наташи.
Мама всегда была рядом. Она оставила любимую квалифицированную работу, устроилась на полставки мыть полы в подъездах, потом и вовсе перестала работать. Кому нужна работница, по полгода находящаяся на больничном по уходу за ребёнком? Материально обеспечивал папа, которому пришлось также уйти с прежней блестящей работы и подыскать более оплачиваемое место с хорошим окладом, позволяющим на приемлемом уровне содержать семью.
Когда Наташа
