Анна Ахматова - От царскосельских лип: Поэзия и проза
Георгий Адамович.
«Мои встречи с Анной Ахматовой»
Вот это я тебе взамен могильных роз…
Памяти М. А. Булгакова
Вот это я тебе взамен могильных роз,Взамен кадильного куренья;Ты так сурово жил и до конца донесВеликолепное презренье.
Ты пил вино, ты, как никто, шутилИ в душных стенах задыхался,И гостью страшную ты сам к себе впустилИ с ней наедине остался.
И нет тебя, и все вокруг молчитО скорбной и высокой жизни,Лишь голос мой, как флейта, прозвучитИ на твоей безмолвной тризне.
О, кто поверить смел, что полоумной мне,Мне, плакальщице дней погибших,Мне, тлеющей на медленном огне,Всех потерявшей, все забывшей, —
Придется поминать того, кто, полный сил,И светлых замыслов, и воли,Как будто бы вчера со мною говорил,Скрывая дрожь предсмертной боли.
Март 1940
Ленинград. Фонтанный Дом
Стансы
Стрелецкая луна. Замоскворечье. Ночь.Как крестный ход идут часы Страстной недели…Я вижу страшный сон. Неужто в самом делеНикто, никто, никто не может мне помочь?
В Кремле не надо жить. Преображенец прав,Здесь древней ярости еще кишат микробы:Бориса дикий страх и всех Иванов злобы,И Самозванца спесь – взамен народных прав.
Апрель 1940
Москва
В. Нарбут. 1910-е годы.
Про стихи Нарбута [43]
Н. Харджиеву
Это – выжимки бессонниц,Это – свеч кривых нагар,Это – сотен белых звонницПервый утренний удар…Это – теплый подоконникПод черниговской луной,Это – пчелы, это – донник,Это пыль, и мрак, и зной.
Апрель 1940
Москва
Из цикла «Юность»Мои молодые руки…
Мои молодые рукиТот договор подписалиСреди цветочных киосковИ граммофонного треска,Под взглядом косым и пьянымГазовых фонарей.И старше была я векаРовно на десять лет.
А на закат наложенБыл черный траур черемух,Что осыпался мелким,Душистым, сухим дождем…И облака сквозилиКровавой цусимской пеной,И плавно ландо катилиТеперешних мертвецов…
А нам бы тогдашний вечерПоказался бы маскарадом,Показался бы карнавалом,Феерией grand-gala [44]…
От дома того – ни щепки,Та вырублена аллея,Давно опочили в музееТе шляпы и башмачки.Кто знает, как пусто небоНа месте упавшей башни,Кто знает, как тихо в доме,Куда не вернулся сын.
Ты неотступен, как совесть,Как воздух, всегда со мною,Зачем же зовешь к ответу?Свидетелей знаю твоих:То Павловского вокзалаРаскаленный музыкой куполИ водопад белогривыйУ Баболовского дворца.
3 мая 1940 – 29 сентября 1940
И вот, наперекор тому…
В лесу голосуют деревья.
Н. ЗаболоцкийИ вот, наперекор тому,Что смерть глядит в глаза, —Опять, по слову твоему,Я голосую за:То, чтоб дверью стала дверь,Замок опять замком,Чтоб сердцем стал угрюмый зверьВ груди… А дело в том,Что суждено нам всем узнать,Что значит третий год не спать,Что значит утром узнаватьО тех, кто в ночь погиб…
20 мая 1940
Когда человек умирает…
Когда человек умирает,Изменяются его портреты.По-другому глаза глядят, и губыУлыбаются другой улыбкой.Я заметила это, вернувшисьС похорон одного поэта.И с тех пор проверяла часто,И моя догадка подтвердилась.
21 мая 1940
Надпись на книге
М. Лозинскому
Почти от залетейской тениВ тот час, как рушатся миры,Примите этот дар весеннийВ ответ на лучшие дары,Чтоб та, над временами года,Несокрушима и верна,Души высокая свобода,Что дружбою наречена, —Мне улыбнулась так же кротко,Как тридцать лет тому назад…И сада Летнего решетка,И оснеженный ЛенинградВозникли, словно в книге этой,Из мглы магических зеркал,И над задумчивою ЛетойТростник оживший зазвучал.
28 – 29 мая 1940
Ленинград. Фонтанный Дом
Третий Зачатьевский
Переулочек, переул…Горло петелькой затянул.
Тянет свежесть с Москва-реки,В окнах теплятся огоньки.
Покосился гнилой фонарь —С колокольни идет звонарь…
Как по левой руке – пустырь,А по правой руке – монастырь,
А напротив – высокий клен,Красным заревом обагрен.
Мне бы тот найти образок,Оттого что мой близок срок.
Мне бы снова мой черный платок,Мне бы невской воды глоток.
2 августа 1940
Август 1940
То град твой, Юлиан!
Вяч. ИвановКогда погребают эпоху,Надгробный псалом не звучит,Крапиве, чертополохуУкрасить ее предстоит.И только могильщики лихоРаботают. Дело не ждет!И тихо, так, Господи, тихо,Что слышно, как время идет.А после она выплывает,Как труп на весенней реке, —Но матери сын не узнает,И внук отвернется в тоске.И клонятся головы ниже,Как маятник, ходит луна.
Так вот – над погибшим ПарижемТакая теперь тишина.
5 августа
Ленинград. Шереметевский дом
Саломея Адроникова-Гальперн. Петербургская красавица. Ей посвящен цикл О. Э. Мандельштама «Соломинка». Эпиграф к «Тени» – из чернового варианта этого цикла. Портрет «Соломинки» сделан художником Борисом Григорьевым в Париже в 1921 году.
Тень
Что знает женщина одна о смертном часе?
О. МандельштамВсегда нарядней всех, всех розовей и выше,Зачем всплываешь ты со дна погибших летИ память хищная передо мной колышетПрозрачный профиль твой за стеклами карет?Как спорили тогда – ты ангел или птица!Соломинкой тебя назвал поэт.Равно на всех сквозь черные ресницыДарьяльских глаз струился нежный свет.О тень! Прости меня, но ясная погода,Флобер, бессонница и поздняя сиреньТебя – красавицу тринадцатого года —И твой безоблачный и равнодушный деньНапомнили… А мне такого родаВоспоминанья не к лицу. О тень!
9 августа 1940
Вечер
В середине тридцатых годов в жизни Ахматовой возник новый и, как ей казалось, очень серьезный поклонник. Врач-патологоанатом Владимир Гаршин. Владимир Георгиевич был женат, много работал, и тем не менее, в отличие от Гумилева, никогда не говорил Анне Андреевне, что ему с ней «возиться не в пору».
Соседка из жалости – два квартала…
В. Г. Гаршину
Соседка из жалости – два квартала,Старухи, как водится, – до ворот,А тот, чью руку я держала,До самой ямы со мной пойдет.И станет над ней один на свете,Над рыхлой, черной, родной землейИ позовет, но уже не ответитЕму, как прежде, голос мой.
15 августа 1940
Появление Гаршина ускорило разрыв с Пуниным.
Не недели, не месяцы – годы…
Не недели, не месяцы – годыРасставались. И вот наконецХолодок настоящей свободыИ седой над висками венец.
Больше нет ни измен, ни предательств,И до света не слушаешь ты,Как струится поток доказательствНесравненной моей правоты.
7 ноября 1940
Анна Ахматова. Лето 1936 г.
В трудные годы Анна Ахматова решительно отказывалась от публичных выступлений. Даже в дружеских компаниях держалась отчужденно. Ее внутреннее состояние очень точно передает четверостишие:
И вовсе я не пророчица,Жизнь моя светла, как ручей.А просто мне петь не хочетсяПод звон тюремных ключей.
Именно такой запомнил ее писатель В. Я. Виленкин, в ту пору (1938 г.) работавший литературным секретарем В. И. Качалова (и Качалов, и Виленкин, как и многие актеры МХАТа, были почитателями поэзии Ахматовой).
* * *Мы были приглашены к известному ленинградскому любителю искусства и коллекционеру И. И. Рыбакову, по профессии юристу, с которым дружили Коровин, Головин, Добужинский и многие другие крупнейшие художники. Жил он с женой и дочерью в огромной квартире на Кутузовской (б. Французской) набережной. Картины встретили нас уже на площадке лестницы. В комнатах они занимали все стены, и чего-чего тут только не было, начиная с живописи XVIII века и кончая «Миром искусства»…
